Я была подавлена. Рич тоже. Напряженный день ничего не дал. Конклин возился с ключами, наморщив лоб. Усталость навалилась на него, как тяжелое пальто.

— Хочешь, я поведу?

Напарник выключил зажигание и вздохнул, откинувшись на спинку кресла.

— Все нормально, давай ключи.

— Да нет, вести я могу. Проблема не в этом.

— А в чем?

— В тебе.

Во мне? Неужели у него ко мне претензии за тот вопрос, заданный Келли?

— Что я такого сделала?

— Просто ты есть, понятно?

О нет. Я всячески уходила от этого разговора, умоляюще глядя на Рича и думая: «Пожалуйста, не поднимай эту тему». Но в голове, словно в мелькающем свете стробоскопов, менялись картинки-воспоминания о затянувшемся рабочем дне в Лос-Анджелесе, который плавно перешел в пылкую схватку на кровати в гостинице. Тело кричало «да, да, да!», но благоразумный мозг ударил по тормозам, и я сказала Ричи «нет».

Сейчас, полгода спустя, память о том вечере в пахнувшей плесенью «Краун Виктории» вспыхнула как молния, когда обрушился дождь. Ричи прочел тревогу на моем лице.

— Я не строю никаких планов, — принялся он убеждать. — Не стану ничего предпринимать. Просто у меня уже не получается держать чувства при себе. Линдси, я знаю, что у вас с Джо все серьезно, но стрела ранила меня в самое сердце, ради тебя я готов на все…

— Рич, я не могу, — сказала я, глядя ему в глаза, видя там боль и не зная, как это исправить.

— О Боже! — Рич закрыл лицо руками и закричал: — А-а-а-а!

Пару раз ударив кулаками по рулю, он снова завел мотор.

Я накрыла его руку ладонью:

— Рич, хочешь другого напарника?

Он засмеялся:

— Сотри из памяти последние сорок две секунды, Линдси. Я дурак и прошу прощения.

— Я серьезно спрашиваю.

— Забудь. Даже не думай об этом. — Поглядывая в зеркало заднего вида, Рич ловко втерся в плотный поток машин. — Между прочим, — сказал он с натянутой улыбкой, — когда я работал с Джейкоби, ничего подобного не случалось.

ГЛАВА 30

Население калифорнийского городка Колма распределяется несимметрично, с сильным перевесом в сторону мертвых. Соотношение тех, кто лежит под землей, и тех, кто по ней ходит, составляет примерно двенадцать к одному. Моя мать лежит в Колме на Сайпресс-Лон, и мать Юки, а сегодня Келли Малоун и ее брат Эрик хоронят здесь своих родителей.

Я положила цветы к подножию розовой гранитной стелы Бенджамина и Хайди Робсон, которых мне не доводилось знать при жизни, и присела на скамью. В сотне футов пахнущий травой ветерок отдувал клапаны тента, под которым проходили похороны Малоунов.

Мой «глок» был в кобуре под синей курткой, микрофон под рубашкой соединял меня с патрульными машинами у входа на кладбище. Я высматривала долговязого Рональда Грейсона или другого подростка, крутившегося поблизости без цели, неизвестного, со склонностью к садистским убийствам. Это, конечно, случалось не каждый раз, но иногда убийц как магнитом тянуло полюбоваться финалом и сорвать аплодисменты.

Я надеялась, что нам повезет.

Келли Малоун стояла перед скорбящими — пришли около пятидесяти человек, — спиной к двум гробам. Я видела, как Ричи смотрит на Келли, произносившую надгробную речь. Слов я не слышала, только откуда-то издалека доносилось жужжание газонокосилки, и довольно скоро пронзительно завизжала лебедка, на которой гробы опускали в могилу. Келли и ее брат бросили в яму по горсти земли и отвернулись.

Молодая женщина бросилась к Ричу, и он обнял ее.

В том, как они общались, словно до сих пор оставаясь парой, было что-то трогательное и знакомое.