А вот сейчас…

Вот, к примеру, вся эта команда «Рандеву». Успешные бизнесмены, уверенные в себе мужики. Нормальные, в целом, не из какой-то приблатненной шушеры. В тюрьме никто из них не сидел, на уголовной фене не ботают. Но со всеми вопросами идут ко мне. Ну вот серьезно, как так? Иришка сделала все, от и до. Организовала прошлый конкурс, рекламный ролик забабахала в рекордно-короткие сроки, эти вот «Крученые сиськи» спланировла и все концы с концами свела. И все это на глазах и у Гарика, и у остальных. Но воспринимают они ее все равно как «девочка, водочки нам принеси!»

Хрен знает…

Получается, что горластые и скандальные феминистки не зря горланили и скандалили? И это их усилиями наше неповоротливое общество мало-мало цивилизовалось и научилось ценить за заслуги, независимо от пола?

«Это называется „испанский стыд“, — подумал я, слушая, как мужики из „Рандеву“ обсуждают выдающуюся женственность некоторых конкурсанток. — Или „кринж“, если говорить языком молодежи…»

— Так, вот мы все и порешали! — Гарик снова покачнулся и посмотрел на меня. — Не пора еще на сцену выходить? А то я уже хочу помацать мою Машу-Марусю…

— Смотри, Гарик, домацаешься, — заржал Афоня. — Жена ебе такой пистон вставит, будешь до Самары лететь и материться!

— Так это же исключительно для профессионального интереса! — стукнув себя кулаком в грудь, заявил Гарик. — Должен же я убедиться, что там все нормально, никакой ваты или, прости-господи, силикона! У меня же, в натуре, только натур-продукт! Значит и сиськи должны быть на-ту-раль-ны-е!

— Пойдем потихоньку, — прошептал я на ухо Ирине и незаметно пожал ей руку. Она встала и шагнула к двери. Я тоже поднялся.

— Что, уже пора? — всполошился Гарик. — Сейчас, погодь, мы еще накатим и погнали…

— Еще не пора, — сказал я. — Я за тобой зайду, когда будет пора.

— Так, но накатить нам это не помешает… — Гарик схватил бутылку и посмотрел ее на просвет. Лицо его стало обиженным, как у ребенка, который обнаружил, что мороженое в морозилке закончилось.

— Влад, на два слова, — тихонько сказал я и вышел за дверь.

— Ну? — спросил Влад.

— Слушай, а вы можете Гарика на сцену не выпускать? — спросил я. — А то он же ни петь, ни свистеть. Опозорится, будет потом обижаться.

— Хех, — губы Влада растянулись в ехидной улыбке. Блин, кажется, я только что подкинул в его слегка подогретый алкоголем мозг интересную идею.

— Влад? — я вопросительно приподнял бровь.

— Я понял, понял, — закивал Влад. — Все сделаем в лучшем виде!

— Значит, договорились, — я хлопнул Влада по плечу и пошел догонять Ирину. Она нервно комкала в руках салфетку.

— Слушай, а что если победительницей объявят не эту Машу, а ту, которая по голосованию жюри победила? — осторожно спросила она. — Меня сразу убьют или сначала пытать будут?

— Милая, делай, что полагается, — успокоил я ее. — Он завтра даже не вспомнит, какую Машу и за что хотел награждать.

— А если он на сцену вылезет? — спросила Ирина.

— Значит будет кринж, — пробормотал я.

— Что будет? — переспросила Ирина.

— Да ничего не будет, — засмеялся я. — Ну, наблюет в зрительный зал, всего-то и делов. Газетчики будут счастливы. И у зрителей появятся новые байки. Все нормально будет, давай, вперед. Или проконтролируй.