Кое-как я приподнялся, опершись на дрожащие руки. Башка трещала так, будто мозги провернули через советскую мясорубку с тупыми ножами. Твою мать… При чем здесь мясорубка вообще?

Я смог более или менее нормально оглядеться. Так, комната с «бабушкиным ремонтом», сервант со сдвигающимся стеклом, за стеклом… Нет, не хрусталь, как у моей бабушки, а дешевенькие стеклянные фужерчики. Посеревшие обои в цветочек, в углах уже отвалились практически, держатся на соплях. Диван. Облезлый продавленный, накрытый самодельным покрывалом из кусочков ткани. А сверху на покрывале распласталось тщедушное тело неопределенного пола — из-под спутанной гривы рыжих волос торчал острый локоть.

— Бельфегор, просыпайся! — снова раздался тот же самый голос, который меня и разбудил. Только теперь он тряс тело с дивана. А я смог, наконец, рассмотреть, кто это у нас такой настойчивый. Лицо наполовину закрыто растрепанными волосами. Черными, хотя… Какой-то пегий цвет, будто хозяин волос пытался покрасить свою гриву в радикально черный, но руки у него растут из тощей костлявой жопки. С которой почти сваливаются серые джинсы, разрисованные сверху донизу пентаграммами, перевернутыми крестами и еще какими-то очень оккультными символами.

— Отстань, Астарот, дай поспать, — острый локоть с размаху врезался под ребра настойчивому. Тот ойкнул, но принялся трясти чувака с дивана с удвоенной силой. — Бельфегор, ну что за дела? Я же говорил, что у меня мама с девять с ночной возвращается!

— А сейчас только восемь… — проныл голос откуда-то снизу. Я повернул раскалывающуюся башню в ту сторону. Стол. Квадратный, полированный, родом откуда-то из недр дремучего Советского Союза. На столе — ручная швейная машинка, черная с золотистым узором. Хозяева этой квартиры обнесли ретромузей?

А под столом, завернув в клетчатое байковое одеяло верхнюю часть тела лежал еще один волосатик. Для разнообразия, толстенький, а не тощий.

Дайте угадаю, этого зовут Бегемот? Я что, попал в ад? Велиал, Бельфегор, Астарот… Это же какие-то демоны? Тогда я, получается, тоже демон? И этот волосатый дрищ пытается меня поднять, чтобы я занялся своими прямыми обязанностями? Ну, там, грешников истязать, дровишек под котлы подбрасывать…

— Мне еще надо порядок навести! — в голосе названного Астаротом зазвучали истерические нотки. — А то будет как прошлый раз! Выметайтесь уже! Велиал, даже не думай обратно засыпать!

— Я не засыпаю… — пробормотал я и почувствовал непреодолимое желание вернуть голову обратно на подушку, в смысле, на скомканную как попало джинсовую куртку и накрыться сверху… эээ… вот этим. Кстати, что это? Какое-то пальто что ли? Мех облезлый, пуговицы. Ну точно, пальто.

— Велиал, ты совсем обнаглел?! — Астарот подскочил ко мне и вырвал из рук это поношенное недоразумение темно-бордового цвета. — Я же говорил, что нельзя трогать мамины вещи!

— Ну и подумаешь… — сказал я. Стоп. Это я сказал? Что с моим голосом?! Да и вообще… Я уставился на свои руки. То есть, какие-то чужие руки, которыми я почему-то мог двигать. Свои руки я отлично знал. На запястье уже изрядно расплывшаяся татуха еще с армейки — 0(I). Можно было давно свести, но рука не поднималась, все-таки память. И шрам от ожога в форме Африки. Неудачно приложился к раскаленной броне. А эти руки были девственно чисты и… Такие тощие. Локти как у буратины.

— Да блин! — взвыл Астарот. — Да если моя мама опять нас тут застанет, она мне голову открутит!

— Ой, да зачем тебе голова, Астарот, ты все равно ей не пользуешься… — пробурчал с дивана рыжий Бельфегор.