Наконец, в этих нагромождениях вероятностей появились твердые факты. Первым стало прибытие Лад Лимбо на Веббу Гаснущий День, где уставшие путешественники, возглавляемые, ко всеобщему удивлению, человеком, которого в Абарате давно считали умершим — а именно, Финнеганом Феем, — предстали перед властями и потребовали немедленного созыва Великого Совета Островов. Им многое надо было рассказать и лидерам Часов, и их народу. Совет быстро известили, и через полдня в трехкупольном Зале Решений на Утехе Плоти собрались представители всех Часов, чтобы услышать историю, рассказанную Финнеганом, Томом, Женевой, братьями Джонами и Шалопуто (и даже До-До, пропущенным на слушания).

— Есть ли какие-нибудь новости о Кэнди Квокенбуш? — спросил лидер совета, выслушав все свидетельские показания. — Все это так или иначе связано с ней. Она жива? И если да, то где она?

Ответ на этот вопрос знала лишь Изабелла. С нежностью любящей матери воды несли спящую Кэнди по проливу между Внешними островами — Закраиной и Ифритом, — защищая ее от ледяных ветров, ревевших вокруг последнего острова, вызвав для этого течение из термальных источников под коралловыми шельфами к северу от Смеха-до-Упаду. Иногда Кэнди приоткрывала глаза и на миг замечала какой-то вид, говоривший о том, что она снова в Абарате. Однажды мимо прошел огромный корабль, на палубе которого был целый город: дома, церкви, извилистые улицы. В другой раз она сквозь сон увидела, что плывет мимо скалы, где возвышается церковь с двумя колокольнями из черепа огромного дракона. Она сонно улыбнулась. Столько еще нужно увидеть, подумала она. Столько узнать. Столько прожить.

Наконец, ее разбудило пение птиц. Открыв глаза, она обнаружила, что воды несут ее к маленькому острову, в нескольких метрах от которого находится второй остров поменьше. Ей даже не требовалось плыть, течение само вынесло ее к берегу. Здесь не было мелкого дна — остров поднимался из воды почти вертикально, — но она без труда выбралась на траву, пышно разросшуюся под высоким раскидистым деревом, на котором прыгали и пели разбудившие ее птицы, клюя фрукты, в изобилии свисавшие из листвы. Кэнди очень проголодалась и тоже решила попробовать фрукты, о чем ни на миг не пожалела. Они оказались не только сытным и питательным; внутри скрывалась косточка, полная сладкой воды. Утолив голод и жажду, она улеглась в густую траву по деревом, думая о том, что не мешало бы составить планы на будущее. Но усталость взяла верх. На нее накатила приятная дрема, и она вновь провалилась в сон.

А вот на Горгоссиуме не спал никто. Полуночный Час видел больше ужасов, чем любой другой, но сейчас его охватили муки нового приступа страха. Бабуля Ветошь вернулась на остров раненой, но быстро излечилась и продолжила править Полуночью, опираясь на новый свод законов — ее собственный. Первой из драконовских мер явился приказ арестовывать и казнить без суда любого, кого она или ее швеи заподозрят в симпатиях к Тлену. Она объявила о его смерти, и любой, кто был ему предан, последовал за ним в небытие. Не успели начать работу гильотины, как несколько батальонов заплаточников приступили к разрушению всех башен — кроме Тринадцатой, где давным-давно обитала Бабуля Ветошь, — уничтожая каждый предмет мебели, на котором Кристофер Тлен сидел или спал, каждую книгу, которую он читал, каждый клочок бумаги, на котором писал, подарки, статуи — в общем, все, на что он когда-либо смотрел или что ему нравилось.

Официальное объяснение такой чистки заключалось в том, что бабушка потрясена потерей внука и желает избавиться от всего, что о нем напоминает. Однако в это мало кто верил. Все знали правду. Начиналась новая Ночь, которая обещала стать темнее, чем любая из предыдущих, и в ее центре была ведьма Бабуля Ветошь, лелеявшая в своей исковерканной душе такие жестокости, которые бы отверг даже ее внук.