Три Часа Дня —

Далее путь наш лежит на Гномон, а следственно, это Четыре Часа Дня.

Но да будет мне дозволено прервать на этом месте свой рассказ и поделиться с читателем некоторыми сведениями личного характера. Несколько лет тому назад я потерял свою жену. Потерял в буквальном смысле этого слова, в лабиринте Утехи Плоти. Сказать, что я был этим удручен и расстроен, значит не сказать ничего. Я был невероятно к ней привязан. И вот, последовав совету моего шурина, я отправился на Гномон в поисках оракула, который подсказал бы мне, где искать пропавшую супругу.

Несмотря на то что данный Час считается весьма прозаическим (о какой, в самом деле, мистике может идти речь в Четыре Пополудни?), остров усеян развалинами храмов, капищ и подобных культовых сооружений, где и но сей день подвизаются гадатели и прорицатели. Кое-где в низинах слышны звуки множества голосов — сдавленным шепотом они повторяют слова несбывшихся предсказаний. Что до меня, я нахожу данный остров малоприятным местом, главным образом из-за близости его северной оконечности к мрачному Острову Полуночи. С вершин северных утесов Гномона вдали, за проливом Лимбо, можно разглядеть темные скалы Горгоссиума, окутанные спиралями буро-красных испарений. И этого, уверяю вас, вполне достаточно, чтобы даже те из смертных, кто начисто лишен воображения и исполнен отваги, ощутили беспокойство. Но довольно о Горгоссиуме. С вашего позволения, я продолжу свой рассказ...

Оракул, совета которого я испросил на Гномоне, снабдил меня кое-какой информацией, которая и впрямь помогла впоследствии отыскать следы исчезнувшей миссис Клепп. Но, направляясь к оракулу, я столкнулся с удивительным, труднообъяснимым феноменом: оказывается, по территории Гномона проложены дороги, которые ничто ни с чем не соединяют и обрываются у кромки берегов. Единственным объяснением этому любопытному факту может, на мой взгляд, служить следующее: некогда Гномон и соседняя с ним Утеха Плоти, превосходящая его размерами более чем вдвое, составляли единое целое. Остается только гадать, в результате какого катаклизма древний остров раскололся надвое, но данная теория могла бы послужить объяснением загадки гномонских дорог, если мысленно продолжить любую из них, то окажется, что все они некогда вели к Великому Древнему Зиккурату на Утехе Плоти.

Зиккурат с незапамятных времен служил местом упокоения усопших, по причине чего многие из тех, кто объявил себя бесстрашными исследователями, а заодно с ними и вездесущие газетчики не отваживаются появляться вблизи этого величественного сооружения. Могу сказать на это лишь одно: стыд и срам! За время моих странствований я ни разу не претерпел по вине усопших даже малейшего неудовольствия. (Это относится преимущественно к давно почившим; новопреставленные порой бывают чересчур докучливы.) Как бы там ни было, я призываю вас, читатели, не верить досужим вымыслам о проделках обитателей Древнего Зиккурата. Посетите его, если вам выпадет такая возможность. Вы не пожалеете: это интереснейший, достойный восхищения памятник древнего зодчества.

Считаю своим долгом предупредить тех, кто пользуется услугами морского транспорта, и в особенности путешествующих на собственных парусниках и лодках, что следующий участок пути — пролив между Утехой Плоти и Балаганиумом, островом Шести Вечера, может оказаться для вас нелегким. И вовсе не потому, что воды Изабеллы бывают здесь особенно неспокойны, но из-за великого скопления беспечных и чистых душою абаратцев, жаждущих отдохнуть и развлечься на Шести Часах.