— А что у них по вере? Мусульманство?

— Ислам. Перед нами французы ехали из Красного креста — подорвались на растяжке… Мы в Москву прилетели как из ада в рай. В аэропорту светло, чисто, в гостинице — горячий душ.

Он выпил и налил ещё.

— Но и у нас, я заметил, чёрных больше становится с каждым годом. Пустили в дом зверьё, а эти твари быстро наглеют. Дальше будем терпеть, они нас на улицах резать пойдут.

— Это точно, совсем хозяевами стали, — вздохнула тетка. — Сама видела, на рынке чёрный женщину ударил. Что она у него перец украла. А она взяла, потому что недовес…

Радуясь, что отчим оставил его в покое, Игорь ещё какое-то время давился вареной картошкой, потом положил вилку.

— Спасибо. Можно, я пойду?

— Пойдешь? — вдруг вскинулся дядя Витя. — А что, неинтересно? Или так устал от своей работы? Ты хоть понимаешь, откуда я приехал?.. Что из этой мясорубки не каждый возвращается?.. Или как? Лучше бы на мине подорвался? Этого ты хотел? Смотреть в глаза!

— Не хотел, — пробормотал Игорь, не поднимая головы.

Отчим стукнул кулаком по столу так, что зазвенела посуда.

— Я сказал — смотреть мне в глаза!

Его лицо побагровело, белки налились кровью. Но, глядя на него, Игорь с удивлением осознал, что не испытывает привычной паники. Только отвращение и подступающую к горлу дурноту. Он почувствовал, что и дядя Витя подспудно ощущает в нем эту перемену и начинает нервничать, словно человек, потерявший дорогу в темноте.

— Значит так, смотри и слушай, — продолжал отчим, всё еще сжимая кулак. — Про свою работу блядскую забыл. Приказ не обсуждается. Я сам ухожу из подразделения. Так что больше командировок не будет. Завтра поедем на кладбище, придут гости, и я поговорю насчет дальнейшего. Может, лучше тебя и правда отправить в этот призыв, сразу, как исполнится восемнадцать. Послужишь в нашем округе, получишь водительские права. Заодно дурь из головы выбьют.

— Как, Витенька, ты уходишь из подразделения? — искренне удивилась тётка.

— Перевожусь в запас. Может, преподавать. Хва