– Взять хотя бы именно это дело, – вмешался в разговор Маклеод. – С точки зрения обычного человека, события прошлой ночи представляют собой просто цепочку событий – возможно, странных событий, но все же объяснимых с точки зрения материалистической логики. Даже при том, что мы не можем злоупотреблять человеческой доверчивостью до бесконечности, люди предпочитают верить в то, что они ожидают увидеть, так что нам остается только поддерживать устраивающие их версии.

Он оглянулся на Адама, и тот согласно кивнул.

– Короче, можете рассматривать это как своего рода приглашение, – сказал Адам. – Ваш необычный дар видеть  выдает в вас одного из нас. Мы будем рады видеть вас в своих рядах. Если, конечно, вы сами этого захотите.

Перегрин ощутил, как кровь гулко стучит в висках. Долгую минуту он смотрел на Адама, пытаясь измерить всю глубину того, что предлагает ему старший товарищ. Однако на ум ему приходили только новые вопросы – и ни одного ответа.

– Я… мне кажется, я понимаю, о чем вы говорите, – осторожно начал он, – но я… Да!  – выпалил Перегрин, отбросив осторожность. – Я хочу этого. Я хочу стать частью этого! Ну, пока я плохо представляю себе, что делать, но…

– К счастью, вопрос не столько в том, чтобы делать  , – мягко перебил его Адам, – сколько в том, чтобы стать  чем-то большим, чем вы являетесь сейчас. Вы обладаете огромным потенциалом, и я надеюсь, что за последнюю неделю или две вы сами это поняли. Для меня было бы большой радостью и честью помочь вам проявить этот потенциал и научиться целенаправленно пользоваться им. Но решение должны принять…

– Подождите минутку, Адам, – проговорил Маклеод, предостерегающе подняв руку. – Вон там в нашу сторону направляется констебль, и вид у него очень целеустремленный.

Когда тот приблизился, Маклеод опустил стекло со своей стороны.

– Не меня ли вы ищете? – спросил он.

– Так точно, сэр. Начальство просит вас подойти вон к тому фургону.

– Я постараюсь не задерживаться, – пообещал Маклеод, выбираясь из машины.

Оставшись вдвоем с Перегрином, Адам с минуту молчал, подбирая слова.

– Да, я хотел сказать, что решение должно быть за вами, – повторил он. – Предложение, которое мы вам сделали, готовилось не вдруг, и мне не хотелось бы, чтобы вы связывали себя какими-то обещаниями, не обдумав его как следует. Вы говорили, вы не знаете, что делать, а я ответил, что ваша задача не делать, а быть. Тем не менее есть еще многое, что вы можете сделать, чтобы ускорить процесс, если вы настроены серьезно.

– Что же?

– Исключительно то, что в ваших силах, уверяю вас, – ответил Адам, улыбаясь при виде нетерпения, появившегося на лице Перегрина. – Я полагаю, нас отпустят через час или чуть позже. Мы сможем вылететь из Инвернесса – или в крайнем случае поедем на поезде. Если повезет, мы будем в Стратмурне к ужину. А утром, когда вы выспитесь, я предлагаю вам написать автопортрет. Мне кажется, это даст вам все наставления, в которых вы нуждаетесь.

– Автопортрет… – пробормотал Перегрин.

– Вот именно. Подумайте о тех набросках, которые вы делали с меня или с Ноэля, а потом спросите себя, готовы ли вы написать внутреннего Перегрина Ловэта. Подумайте об этом.

Адам почти физически слышал шорох смятенных мыслей в голове молодого художника. Когда Перегрин наконец со вздохом кивнул, Адам улыбнулся и вышел из машины, довольный, что дал своему новому коллеге еще одну тему для размышлений помимо ужасов прошлой ночи.

Облокотившись на перила, он лениво следил за полицейскими, продолжавшими ползать по склону. За ними раскинулось под полуденным солнцем потускневшее зеркало Лох-Несса, таившее…

– Адам, не подойдете ли вы на минутку к фургону? – окликнул его Маклеод, выводя из размышлений.