Хорстгельд щелкнул переключателем экрана и вновь уставился на изображение системы Борозис. Ненавистное черно-багровое пятно Каэронии горело на переднем плане. Некоторое время контр-адмирал прислушивался к проповеди Таласа.

— …Разве не Император дает вам свет и огонь? Свет, который ведет вас, и огонь, ждущий, чтобы сжечь неверующих? Я говорю: да! Да, это Он! И если вы, благочестивые сограждане, верите, значит, вы — Его орудия, направленные на уничтожение сооружений ереси, чтобы на их месте воздвигнуть Его храмы…

Хорстгельда успокаивала мысль о том, что один из воодушевленных Императором людей всегда рядом с ним, что он постоянно призывает в рубку благословение Императора. Хорстгельд нуждался в словах Императора, поскольку проклятая планета внизу излучала сигнал, который могли понять только колдуны и приспешники демонов. От этого становилось все тревожнее.

Техностраж был мертв. Он лежал на спине; его тело было рассечено до самого позвоночника, и кровь глянцевито поблескивала в слабом, но отчетливом свете. Второй страж повис, наколотый на острый металлический обломок — один из тех, что окружали огромную пробоину в борту десантного челнока. Механикум все еще крепко прижимал к груди лазружье. Руки, сведенные предсмертной судорогой, не желали отдавать оружие, которым он защищал Адептус Механикус.

Аларик остался жив. Он попробовал шевельнуть рукой, ногой и обнаружил, что может двигаться. Он быстро прошел ритуал Раненого, попутно испытывая по очереди каждую группу мышц в поисках ран или сломанных костей. Ударов он получил немало, но ни одной раны, на которую стоило бы обратить внимание.

Повернув голову, Аларик оглядел останки разбившегося корабля. Еще двое техностражей явно погибли: один из них оставался в кресле, пристегнутый ремнем, но был полностью обезглавлен. Остальные техностражи шевелились. Хокеспур потеряла сознание, но дышала. Сквозь лицевой щиток скафандра юстициарий заметил кровь на ее лице, но рана казалась поверхностной.

Рядом с Алариком в кресле шевельнулся Серый Рыцарь Дворн.

— Дворн?

— Юстициарий? Мы приземлились?

— Для загробной жизни это слишком странное место. Так что ты прав. Мы приземлились.

Все воины отделения Серых Рыцарей были живы, и их ранения оказались незначительными. Дворн, как обычно, держа наготове молот, первым вышел наружу и помог выбраться Аларику. Брат Холварн убедился, что у Хокеспур нет серьезных повреждений, после чего отстегнул ее ремень и тоже вынес из разбитого челнока.

Воздух оказался тяжелым и плотным, словно дым со странным запахом. На табло сетчатки глаз Аларика вспыхнули предупредительные значки, встроенные в горло фильтры преградили путь вредным примесям. Усиленное зрение автоматически приспосабливалось к скудному освещению, позволяя Аларику выбраться из груды обломков.

Челнок рухнул в ущелье со склонами из искореженного металла. Разбитые дома лежали здесь в несколько десятков слоев. Далеко наверху слои железа были не такими плотными и спрессованными, а в самом конце, как смог разглядеть Аларик, к небу иглами шприцев поднимались тонкие и острые шпили, усыпанные крошечными огоньками. Само небо имело отвратительный цвет кровоподтека — плотные облака промышленного дыма в совокупности со слабыми лучами звезды Борозис составили мрачную смесь пурпурных и серых оттенков.

Снизу — вероятно, от мощного наземного проектора — на облаках мигали таинственные образы, очертания геометрических фигур, загадочные символы, похожие на буквы незнакомого письма. Ущелье представляло собой трещину, прорезавшую многочисленные наслоения построек мира-кузницы. Его стены наглядно демонстрировали, как городские дома за тысячелетия существования мира строились друг на друге.

Дно ущелья было завалено мусором, скатившимся сверху: разломанными машинами, сгоревшими двигателями, тонкими фрагментами механических тел сервиторов.