Останин пришёл:

- Товарищ майор! Хороший хутор нашёл, пустой. Метров пятьсот отсюда. Перейдём?

Да уж есть ли смысл? Пока линии прокладывать - ещё что случится.

19

И прошло ещё с полчаса.

Зарева слева, по северной стороне, ещё добавились. Близких - уже три, а какое-то большое - сильно подал из передней лощины, он по совести не может на месте усидеть. Говорит: на том склоне копошились фигурки, две-три. Почти наверняка можно б застрелить, да воздержался.

Пожалуй, и правильно.

С местными проводниками немцы тут и каждую тропу найдут. А за рельефом - и батальон проведут, и с санями.

Видимость всё меньше. Кого пошлёшь - до метров ста ещё фигура чуть видна, больше по догадке - и всё.

В темноте - пехотной массой, без звука? На современной войне так не наступают, невозможно. Такое молчаливое наступление организовать - ещё трудней, чем шумное.

А - и всё на войне возможно.

Если немцы сутки уже отрезаны - как же им, правда, не наступать!

Мысли - быстро крутятся. Штаб бригады? Как могли так бросить?

Отступать - нельзя. Но - и до утра можем не достоять.

Да бесполезно тут стоять. Надо пушки спасать.

Рискнуть ещё одну батарею оттянуть? Уже не признают за манёвр: самовольное отступление.

Ну, хоть тут пока: стереотрубу, рацию, какие катушки лишние - на сани. И сани развернуть, в сторону батарей. Мягкову:

- Вторые диски к автоматам взять. Гранаты, сколько есть, разобрать.

Да разговаривать бы ещё потише, ведь разносится гомон по полю.

Конечно, может и танк быстро выкатить. Против танка - ничего нет. И щели мелкие.

Телефонист зовёт Боева. По их траншейке - два шага в сторону.

Опять комбат звукачей. Очень тревожно: его левый звукопост захвачен немцами! Оттуда успели только: "Нас окружают. В маскхалатах". И - всё.

- А у вас, Павел Афанасьич?

- Пока - не явно.

- У меня на центральной - пока никого. Но коробочки - сверну, не потерять бы. Так что - будьте настороже. И забирайте свою нитку.

Боев не сразу отдал трубку, как будто ждал ещё что услышать.

Но - глушь.

Это - уже бой.

Мягкову:

- Давай-ка всех, кто есть, - рассыпь охранением, полукругом, метров за двести. Оставь одного на телефоне, одного в санях.

Мягков пошёл распоряжаться тихо.

Рассыпать охранение - и риск: узнаешь - раньше, но отсюда стрелять нельзя, в своих попадёшь.

А держаться кучкой - как баранов и возьмут.

Волнения - нет. Спокойный отчётливый рассудок.

Проносились через голову: Орловщина, на Десне, Стародуб, под Речицей. Везде - разный бой, и смерти разные. А вот чего никогда: никогда снарядов не тратил зря, без смысла.

Ликование бобруйского котла. Гон по Польше. Жестокий плацдарм под Пултуском.

А ведь - одолели.

...До утра додержаться...

На северо-востоке - километра за два, протрещали автоматные очереди. И стихли.

А - примерно там, куда Балуев пошёл.

20

У Топлева на огневых - снаряды соштабелёваны близ орудий. Но стрелять, видно, не придётся раньше завтрашнего света. А вот приказал комдив всем расчётам карабины приготовить - их же никогда и не таскают, как лишние, сложены в снарядных кузовах. Для тяжёлых пушкарей - стрелковый бой не предполагается. Автоматы - у разведчиков, у взводов управления - они все на НП.

Не стало видно ни вперёд, ни в бока, всё полумуть какая-то.

Топлев и без того расхаживал в тревоге, в неясности, а после команды комдива разбирать карабины?..

Вот, стояли восемь пушек в ряд, как редко строятся, всегда батареи по отдельности, - и нервно ходил Топлев, маленький, вдоль этих громадин.