20 апреля Дюкен снялся с якоря. На следующий день Рюйтера уже оповестили об этом. По расчетам получалось, что уже к следующему утру французы будут где-то на подходе. Однако томительное ожидание противника завершилось ничем. Дюкен так и не появился. Тогда собрав военный совет, Рюйтер решает прекратить затянувшуюся блокаду Агосты и выйти в открытое море. Едва голландцы вышли, как ими был усмотрено большое количество парусов, то были французы.

Флот короля Людовика насчитывал на этот раз три десятка боевых кораблей, три фрегата и семь брандеров. Авангард его вел маркиз д, Альбермас, центр Дюкен, а арьергард, как и в прошлый раз, маркиз Луи де Габаре.

Союзный испано-голландский флот имел в своем составе двадцать семь кораблей, шесть фрегатов, четыре брандера и девять галер. Рюйтер вопреки обыкновению, решил не делить свой флот на общепринятые три эскадры, а для сомкнутости строя ограничился всего лишь двумя. Сам он возглавил авангард, поручив вице-адмиралу Гаану начальство над арьергардом. В центре боевого порядка разместились испанцы во главе с доном Франциском Фрейе де ла Цердой. В соответствии с данными Рюйтеру инструкциями, он, по существу, находился в зависимости от решений испанского адмирала. Пользуясь этим, де ла Церда и возложил на себя командование центром. Рюйтер, как мог, возражал, но ничего не мог поделать. Боле иного его угнетало то, что голландцы, разделенные малоинициативными испанцами, отныне не могли эффективно поддерживать друг друга в бою. Говорят, что едва де ла Церда объявил о своем намерении возглавить ордер кордебаталии, Рюйтер был уже почти уверен в предстоящем поражении. Вызвав к себе вице-адмирала Гаана, он в нескольких словах обрисовал ему сложившуюся ситуацию:

– На испанцев надежды нет никакой, а потому рассчитывать следует только на свои корабли. Единственная возможность победить – это как можно быстрее смять и уничтожить французский авангард, прорезать линию и общими силами навалиться на центр и арьергард.

– Все ясно! – кивнул многоопытный Гаан. – Но что будем делать с испанцами?

– А ничего! – пожал плечами генерал-адмирал. – Главное чтобы у нас под ногами меньше мешались!

Общий подсчет сил показывает, что они были примерно равны. Но на самом деле у Рюйтера было всего лишь восемнадцать кораблей. С ними-то ему и предстояло фактически идти в бой.

По причине почти полного штиля, испано-голландский флот спускался на неприятеля крайне медленно. Дюнкен, тем временем, выстроив свои корабли в боевую линию, держался к ветру. К трем часам пополудни ветер стал понемногу задувать и дело пошло живее. Прибавив парусов, Рюйтер устремляется на французов. Де ла Церда, как и ожидалось, медлит, отставая сам и не давая нагнать ушедшего вперед Рюйтера кораблям Гаана. На голландских кораблях поносят, на чем свет стоит испанцев, но ничего поделать не могут.

Быстро сближаясь на контр-курсах, оба флота сошлись около трех часов дня 22 апреля. Рюйтер шел со стороны ветра и вскоре уже авангарды начали первые взаимные пристрелочные залпы. Вдалеке зеленели листвой вершины Монт-Жиберта. В бездонно-голубом небе ярко светило южное солнце и было совершенно непонятно зачем и во имя чего сейчас тысячи и тысячи людей идут на верную смерть, вместо того, чтобы наслаждаться прелестями жизни…

В то время, когда голландцы, по своему обыкновению, сразу же начали решительную атаку, испанцы в бой особо не стремились. Вместо того, чтобы активно поддержать своего союзника, де ла Церда демонстративно оставался столь далеко под ветром, что ядра испанцев не пролетали и половину дистанции да противника. Рюйтер был в ярости:

– Не успели вступить в драку, а уже глядят, как бы смыться! Закончим бой, и будем уходить домой, пора заканчивать эту авантюру. Умирать за таких негодяев нам не зачем!

Бурный натиск Рюйтера все же имел результат. Яростный огонь голландских кораблей в какие-то минуты вычищает палубы французского авангарда.