Антигона. Дядя! Тиресий! Скорее поднимайтесь, это ужасно! Я услышала, что в спальне кто-то кричит; мамочка не двигается, а папочка катается по мертвому телу и тычет себя в глаза ее огромной золотой булавкой. И кровь повсюду. Мне страшно! Мне страшно… поднимайтесь… скорее поднимайтесь… (Снова исчезает.)

Креонт. Теперь уже никто не запретит…

Тиресий. Запретит. Я запрещаю. Говорю вам, Креонт, шедевр ужаса вот-вот завершится. Ни слова, ни жеста. Бесчестно будет бросить даже тень.

Креонт. Но это чистое безумие!

Тиресий. Это чистая мудрость… Вы должны признать…

Креонт. Нет, никогда. Но впрочем, власть переходит в наши руки.

Когда, освободившись, он устремляется к двери, створки ее открываются, и появляется слепой Эдип. Антигона ухватилась за его одежды.

Тиресий. Стой!

Креонт. Я схожу с ума. Зачем, зачем он это сделал? Ведь лучше умереть.

Тиресий. Нет, честолюбие ему не изменило: он хотел стать счастливейшим из людей, теперь он хочет быть несчастнейшим.

Эдип. Пусть меня прогонят, пусть меня прикончат, пусть побьют камнями, пусть уничтожат отвратительного зверя!

Антигона. Отец!

Эдип. Оставь меня… не трогай меня за руки, не приближайся.

Тиресий. Антигона! Вот мой посох авгура, отдай ему, пусть принесет ему удачу.

Антигона целует руку Тиресия и относит палку Эдипу.

Антигона. Тиресий тебе дарит свою палку.

Эдип. Он здесь? Я принимаю, Тиресий… принимаю… Вы помните, как восемнадцать лет назад я прочел в ваших глазах, что я ослепну, и не смог понять. Теперь я вижу ясно, Тиресий, но это очень больно. Мне больно… тяжелый будет день.

Креонт. Нельзя его отпускать в город: это будет чудовищный скандал.

Тиресий (тихо). В чумном городе? И потом, вы же знаете, что они видели в Эдипе царя, которым он хотел казаться, они не увидят, какой он царь на самом деле.

Креонт. Вы что, хотите сказать, что он станет невидим, потому что слепой?

Тиресий. Почти что.

Креонт. В таком случае, с меня довольно ваших загадок и символов. У меня своя голова на плечах, а ногами я твердо стою на земле. Я отдам приказания.

Тиресий. Вы создали хорошую полицию, Креонт. Но там, где этот человек, она безвластна.

Креонт. Я…

Тиресий хватает его за локоть и ладонью зажимает ему рот. Ибо в дверях появилась Иокаста. Мертвая Иокаста, белая, красивая. Глаза ее закрыты. Длинный шарф обмотан вокруг шеи.

Эдип. Иокаста! Ты! Ты жива!

Иокаста. Нет, Эдип. Я умерла. Ты меня видишь, потому что ты слепой. Другие не способны меня видеть.

Эдип. Тиресий слеп…

Иокаста. Быть может, он меня и видит. Смутно… но он любит меня, он никому не скажет.

Эдип. Жена, не трогай меня!..

Иокаста. Твоя жена умерла. Она повесилась, Эдип. Я твоя мать. Мать спешит к тебе на помощь. Как же ты пойдешь, хотя бы спустишься по этим ступеням, бедный мой малыш?

Эдип. Матушка!

Иокаста. Да, да, малыш, ребенок мой… Все что людям кажется таким ужасным, если бы ты знал, как видим это мы отсюда, из этих мест, где я обитаю… Если бы ты знал, насколько это бессмысленно.

Эдип. Я еще на земле.

Иокаста. Ты на краю земли…

Креонт. Он говорит с тенями, он бредит, у него горячка, я не могу позволить этой девочке…

Тиресий. Они под надежной охраной.

Креонт. Антигона! Антигона! Слышишь, я тебя зову?

Антигона. Я не хочу к дяде! Не хочу! Не хочу оставаться дома. Папочка, папочка, не покидай меня! Я поведу тебя, дорогу укажу!

Креонт. Неблагодарная порода!

Эдип.