Молодые супруги принялись с лихорадочностью поспешностью за продажу имения и скоро окончили дело, а Кира внесла сто семьдесят пять тысяч для постройки церкви и на вечное поминание души Алексея Аркадьевича.

Несколько дней спустя маркиз с женой окончательно уехали в Петербург. Ни одной ночи больше не желали они проводить в соседстве с Басаргиным.

Вернувшись в столицу, молодая чета сперва отдохнула, а затем принялась за устройство дел, ввиду предстоящего длинного путешествия. Они решили, прежде всего, провести несколько месяцев в родовом замке, в Бретони, чтобы спокойно насладиться завоёванным, наконец, счастьем и спокойствием, а зиму рассчитывали прожить в Париже.

Чтобы быть совершенно свободными и окончательно заняться своим состоянием, маркиз вышел даже в отставку. Но перед отъездом они решили съездить на Кавказ повидать Шепсу.

— Это наш благодетель и, притом, настоящий маг. Я хочу непременно лично с ним познакомиться, — сказал маркиз.

С иными, чем в первый раз, чувствами ехала теперь Кира во Владикавказ. С неё точно гора свалилась: она была свободна и невыразимо счастлива.

Тот же старик горец провожал её с мужем в аул, где жил Шепсу. Маг и Гассан встретил их радостно.

Шепсу был обрадован и польщён их горячей благодарностью и признательно принял многие ценные подарки, которые они ему поднесли.

После обеда, когда они сидели перед его саклей, разговаривая о страшной пережитой драме, жертвой которой была Кира. Шепсу заметил:

— Люди — всё равно что неразумные дети. Они воображают, что если глаз их чего не видит, так и нет ничего невидимого. А ведь целый, полный страшных тайн мир скрывается в окружающей их атмосфере, столь прозрачной и чистой на вид! Они содрогнулись бы, если б увидели, как в вооружённых исполинскими силами, которые кишат, потому что невидимый мир несравненно населённее видимого. Все эти астральные массы копошатся, как в муравейнике, и присасываются к живым, пытаясь создать связь, которая дала бы им возможность стать видимыми и наслаждаться при посредстве живого людского тела теми страстями, удовлетворить которые они уже не могут.

Невежественный род людской не знает, насколько надо быть осторожным в своих делах, словах и даже мыслях. Зачастую, люди сами призывают к себе этих невидимых врагов, которые затем и губят.

Всякое проклятие, всякий призыв шайтана создаёт связь между человеком и одним из духов зла, которые только и сторожат мгновение, когда в сердцах призовут их. Такой призыв отражается в воздухе в виде особого таинственного позывного знака; в следствие же возбуждения человека да при подобном знаке дух зла, словно сквозь щель проникает в свою жертву и прилипает к ней.

Позвать шайтана — легко; но чтобы одолеть и изгнать его надо много знания и силы.

Маркиз задумчиво слушал его речь.

— Я понимаю истину ваших слов, Шепсу, — сказал он, наконец, — и, по совести, могу вам сказать, что полученный мною страшный урок не пропал даром. Я перестал быть неверующим и атеистом; я убеждён, что моя встреча с таким могущественным и учёным человеком, как вы, предсказана мне судьбой для моего окончательного просвещения…

Шепсу вдумчиво поглядела на него и добродушно улыбнулся.

— А вам хочется, понятно, использовать нашу встречу, чтобы заглянуть в этот невидимый мир, над которым я имею некоторую власть?

Маркиз покраснел.

— Вы читает мои мысли, Шепсу, что впрочем, вполне естественно для такого необыкновенного человека, как вы…

Он на минуту приостановился.