Дальше уже проще. Заломить ей руки за спину и связать собственным галстуком. Уложив девушку на пол, я кинулся к Лазареву.

Роман лежал на полу с пугающей неподвижностью и закрытыми глазами. Рубашка разрезана, а на груди виднеется глубокий порез. Что ещё хуже, края раны потемнели, а в стороны от них начали расползаться тёмные, нехорошего такого вида прожилки.

Честно, в тот момент я подумал о худшем. Но быстрая проверка показала, что пульс есть и сердце ещё бьётся.

Схватив телефон, я принялся звонить в скорую и объяснять им, что именно случилось. Девушка на том конце трубки начала теряться, едва только я заговорил про кинжал и оставленную им рану. Чёрт, это же магическая хрень!

Приказав им ехать сюда как можно скорее и объяснив, кого именно ранили, оборвал звонок и принялся искать другой номер в истории, мысленно молясь, чтобы мне ответили.

Пока в трубке раздавались гудки, я посмотрел в сторону лежащей без движения девушки и только сейчас понял, что знаю её. Эта мысль оказалась подобна удару током. Настолько, что я даже не сразу понял, что человек, которому я звонил, всё-таки мне ответил…

* * *

— Так, ещё раз, — сказал стоящий предо мной полицейский, держа в руках блокнот. — Что произошло?

— Я вам уже дважды всё рассказал, — раздраженно ответил. — Говорю же, мы шли к своей машине…

— Вы так и не сказали, с какой целью вы приезжали в это здание? — снова повторил вопрос полицейский.

— Это был рабочий вопрос, какая вам вообще разница…

— Такая, молодой человек, что здесь явно произошло покушение на убийство! И мы должны знать все подробности.

— Я вам уже все сказал! Говорю же, мы вышли вон из того лифта. А эта сумасшедшая на нас набросилась…

Уже в третий раз я стал пересказывать то, что произошло. Ситуация эта меня бесила. Какого чёрта! На нас напали, а меня допрашивают как подозреваемого!

Так. Ладно. Успокойся, Саша. Это стандартная процедура. Мужик просто делает свою работу… в третий, сука, раз. Вздохнул, сосчитал до десяти и принялся снова пересказывать всё случившееся.

— Я всё это уже слышал, — чванливо проговорил полицейский, делая очередные пометки в своём блокноте. — Но мне нужно знать все подробности…

Но я его уже не слушал. Увидев, что дверь стоящего на парковке белого микроавтобуса открылась, я тут же направился к нему.

— Куда это вы собрались, Рахманов? — вспылил полицейский, хватая меня за руку. — Я ещё с вами не закон…

— Я арестован?

— Нет, но…

— Тогда убрал от меня свои руки, — приказал ему. — Или иск за превышение своих полномочий будет меньшей из твоих проблем.

Мужик посмотрел на меня недобро, но руку отпустил и молча махнул ладонью, мол, ладно, проваливай.

Не тратя больше на него своё время, я пошел прямо к автобусу скорой помощи и появившемуся из него мужчине.

— Как он, Григорий Александрович?

— В тяжелом состоянии, но жить будет, — произнёс Распутин, раскатывая рукава своей рубашки. — Вы правильно сделали, что сразу позвонили мне, молодой человек. Сделай вы это хотя бы на пять минут позже, и боюсь, что тут не помогли бы даже мои знания и способности.

Я глянул внутрь медицинского автобуса. Лазарев с бледным лицом лежал пристёгнутым к специальным носилками. Сейчас пара медиков занимались им и обрабатывали рану на груди, после того как Распутин выполнил основную работу. На моё счастье, рана уже выглядела как обычный порез. Да, всё ещё очень и очень неприятный, но уже не столь пугающий, как раньше.

— Что это было?

— Яд. Магического свойства, — пояснил мне лекарь. — Вызывал резкий некроз тканей. Так ещё и удар пришёлся рядом с сердцем.