— Между прочим, на кой Вам те камушки?

— Не скажу. Оплата бывает разная, они очень ценны для некоторых процедур. В общем, Вы поняли, что покупал Амбер? Вы подтверждаете преемственность по контракту?

— Не так быстро, Джон. Еще виски?

— Конечно. Надеюсь, Вы не пытаетесь меня споить, как одноклассницу?

— Я никогда не спаивал одноклассниц. Итак, я покупатель. Но покупаю бессмертие для кого, для покойного Вьюрковского?

— Ни в коем случае, как Вы могли такое подумать?

— Не хочу «подумать», хочу чёткие условия контракта. И услышать, что старый хрыч отправился в преисподнюю.

— Он умер, его душа «отлетела». Более подробные вещи я не вправе Вам объяснять.

— Ничего, мне достаточно и этого. Далее, если я соглашаюсь, то вся эта трахомудия переходит на меня, прошивка, мутатень про захват тела?

— Да. Великолепная сделка, не правда ли? Первая за мою долгую жизнь и жутко дорогая. Даже не могу объяснить, с кем приходится договариваться ради её исполнения.

— А если я откажусь?

— От сделки? Не думаю, что сделаете так. Гипотетически, я тогда заберу все оплаченные макры и буду скорбеть про остаток, а также что не провёл самую сложную сделку в моей жизни.

— Просто заберёте? Удержание аванса без встречного предоставления? Вот для этого и нужна письменная сделка. А если, гипотетически, я не согласен оставлять Вам те макры?

— Аркадий, они же Вам на хрен не нужны⁈ — обиделся он.

— Но они нужны вам, значит имеют мощную ценность. Вот сколько, например, Вы взяли с Вьюрковского за СВД? И он был оригинальный или сразу тюнингованный?

— Он был оригинальный и я продал ему это оружие очень давно, много лет назад. Уже и не помню, сколько с него взял.

— Ой ли?

— Ну хорошо, помню, конечно, но там оплата шла не в радужках, это стоило двадцать небесных псиггасов, камней таких. Если конвертировать в рубли… пу-пу-пу, где-то около восемнадцати тысяч по текущим расценкам кустовских оптовиков. Примерно, плюс-минус. А что, хотите ещё СВД?

— Не знаю. Но Ваше существование для меня уже плюс. А когда я получу доступ на тот самый Базар?

— Пока не разберёмся с большой сделкой, не получите, — скрестил руки он.

— А сколько у меня времени на ответ? И могу ли я потребовать назад камни? Радужки? Гипотетически.

— Можете, — сдержанно ответил он и снова скрестил руки на груди. — Но я тогда очень обижусь. И работать с Вами больше не стану. Это же самая большая…

— Знаю-знаю, сделка в Вашей жизни.

— Не может быть, чтобы Вы отказались от бессмертия!

— Я такого и не говорил. И то, что подтверждаю договорённости, тоже не говорил.

— То есть, хотите подумать?

— А можно? — подался вперёд я.

— Ну, если это поможет Вам прийти к очевидному выбору, тому, что Вы хотите жить, то торопить Вас я не стану. Вы же понимаете, что исполнение сделки длилось годы. Сбор таких редких камней — процесс небыстрый. Пока я буду считать сделку действительной.

— Это верно, она действительна до расторжения или изменения.

— Изменения… Хорошо. Остановимся на том, что Вам надо подумать.

— Как мне Вас найти, Джон?

— На Чёрном рынке у меня есть лавка, за рядами с персидскими специями, шириной меньше метра, я там торгую плетёными из камушков безделушками, люблю я это дело, не плести конечно, а продавать то, что вообще ничего не стоит.