В сарае было уже светло, снаружи звучали голоса. Танюша прислушалась — мужчины перекликались сразу на трех языках: немецком, латышском и русском. Она подкралась к воротам сарая, выглянула и увидела стену здания, которое при ней называли необычным словом «ангар».

Одернув юбку и кое-как огладив голову, Танюша пошла вокруг ангара и вскоре оказалась на краю летного поля. Действительно — в шесть утра тут начиналась настоящая жизнь.

Ей редко доводилось вставать так рано, чтобы видеть настоящее солнечное июньское утро, с пением птиц, с ясным небом, с тем удивительным воздухом, который удается вдохнуть только спозаранку, с той забавной зябкостью, которая смешит и бодрит лучше шампанского. А вот Лидия Зверева, видно, привыкла подниматься ни свет ни заря: она уже стояла у ангара, кутаясь в огромную шаль, на сей раз не в шароварах, а в светлом летнем платье. Тут же был Володя Слюсаренко, дававший указания механикам на непонятном русском языке.

Танюша кинулась к своему идеалу.

— Лидия Виссарионовна!

— Боже мой! — воскликнула Зверева. — Как вы сюда попали?

— Я же говорила — я мечтаю летать и буду летать! — пылко сказала Танюша. — Ради бога, не гоните меня! Я все уладила, моя семья возражать не станет!

— Ваши родители сошли с ума? — осведомился Слюсаренко. Он уже