Я ведь даже не попытался возложить часть ответственности на Валеру, а просто ходил и пристреливал раненых. Человек пять, наверное, не считая того самого первого и бедной коняшки, существа насквозь подневольного и ни в чем не виновного. Сейчас меня занимало самое начало этого поворота в моей натуре. Это случилось сегодня? Или когда сломалась рука Ампулы? Или в гостинице «Орёл», где я с наслаждением любовался ломающимися ключицами и челюстями? А, Панов? Может, когда ты продал ту сраную расписку вместе с потрохами ссыкливого партнера по картам бандюкам?

— Товарищ лейтенант, вас вызывает товарищ майор, — пискнул женский голос. Ага, Ким. Это она после моего негуманного похода по полю бойни так? Помнится, чуть раньше просто Андреем называла.

Я встал и поплелся к камню, возле которого лежали носилки с Арашевым.

— Тащ майор, лейтенант Панов…

— Доклад, — совершенно сухим и даже слегка недовольным голосом потребовал Арашев.

— Шестнадцать убитых, ушли трое, предположительно один из них ранен. Оружия разного всякого, пэзээрка эти проклятые! Среди трофеев два осла, так что завтра с утра скорость нашего движения…

— Это потом. Сейчас твоя задача — собрать трофеи, обеспечить личному составу условия для отдыха, распределить и выставить часового, — майор присмотрелся ко мне. — А не изображать из себя монашку, потерявшую девственность. Понятно? Сначала подчиненные, потом ты сам, если времени хватит. Нет у тебя сейчас такой роскоши, чтобы копаться в своих чувствах. Давай, Панов, работай, темнеет!

Сам почти никакой, бледный, а команды раздает — будь здоров.

— Так точно, все понятно, — я опустился перед Арашевым на колени, посмотрел ногу. Повязка держалась, но прилично так пропиталась кровью. Надо менять, а то бактерии там и так пир устроили, еще и дополнительно их кормить. Открытый перелом в полевых условиях — это считай ампутация. Когда мы еще майора доставим в госпиталь?

— Женя, за тобой перевязка, после давай, заряжай автомат, охраняй нас, — команды начал раздавать уже я. — Тоня, Маша, вы со мной, собирать трофеи.

К нашему приходу Тихонов уже успел поймать и стреножить ослов, даже оттащить подальше трупы моджахедов. Так что медичкам блевать не пришлось. Так, взбледнули слегка, но и только. Собрали в кучу оружие, ящик с гранатами, пусковые установки к «Стреле». Духи оказались вооружены обычными калашами, скорее всего китайскими, а у одного даже старая английская винтовка Ли-Энфилд. Раритет!

— Тут рис, лепешки, — Женя Ким сунула нос в одну из сумок, испачканной кровью. — Если найдем мясо, я, наверное, смогу приготовить плов.

— Где мы тут тебе казан добудем? — я пощелкал затвором винтовки. Работает. Приложился. Эх, к ней бы еще оптический прицел… Наша огневая мощь сразу возрастет. Но тяжелая, зараза! — Ты кстати, из корейцев? Фамилия специфическая.

— Из московских корейцев, — девушка поправила прядь над ухом, несмело улыбнулась. — Отец из корейского колхоза «Политотдел» Узбекской ССР. Там вырастили самую высокую в Союзе кукурузу — шесть метров — и Хрущев сказал, передовиков — взять на учебу в Тимирязевскую академию. В институте отец встретил маму. Ну и… Извини, я какую-то ерунду несу. Про кукурузу, Хрущева…

— Все нормально. Это от нервов. Так мама у тебя русская?

— Да. Я полукровка.

Я присмотрелся к Ким. От азиатов — только раскосые глаза. И черные, шелковистые волосы волной.