Когда из уст умирающего раздался стон, Дэн Радер сказал: «Вот он — звук победы».
Его слова заронили мне в сердце глубочайшую печаль. Я страдал так, будто это умирал кто-то из моих близких. Тот одинокий афганец олицетворял народ, который я так хорошо знал и любил, — израненный и истекающий кровью народ, где люди держались на одном мужестве.
Вскоре другие сцены на экране сменили репортаж о «забытой войне». И хотя из памяти большинства людей картины Афганистана быстро изгладились, мы с женой не могли забыть потрясающих кадров.
Вдруг я понял, что мне нужно остаться одному: то, что я только что увидел, не оставит меня в покое. Я поспешно вышел из комнаты. У меня перед глазами стояло лицо умирающего парня.
Оставшись один, я упал на колени, чтобы помолиться, но не в силах был произнести ни единого слова. Горячие слезы агонии и мучительные воспоминания смешались в моем израненном сердце. Я испытывал неописуемую боль. Снова и снова образ молодого афганца, точно нож, пронзал мое сердце и терзал меня вопросом: «Неужели всем это безразлично? Есть ли хоть кому-то дело до судьбы Афганистана?».
Мне слышался плач тысяч страдающих людей — плач, который оставался неуслышанным большинством в этом мире. Тяжесть этих страданий навалилась на меня невыносимым грузом. В слезах и стенаниях я принялся изливать свою невыразимую мольбу о милости. Никогда раньше я не знал, что любовь может приносить такую боль.
Затем передо мной предстала другая картина. Я увидел жестоко избиваемого человека. Над ним глумилась полная ненависти толпа. С завязанными глазами, не видя своих обидчиков, он покорно принимал удар за ударом. Клок бороды страдальца был выдран, а на его месте осталось неровное багрово-красное пятно запекшейся крови. Но он не отбивался и не пытался защититься.
Двое людей, приковав его к столбу, стали хлестать бичом по его спине, пока не потекла кровь.
Потом я видел, как ему вбивали гвозди в руки и ноги, распиная на кресте. Поднятый крест с глухим жутким звуком опустился в вырытую яму.
Через какое-то время человек на кресте приподнялся, изо всех сил опираясь на пронзенные ноги, и, набрав воздуха, крикнул громким голосом: «Совершилось!». После этих слов тело его обмякло.
Проходящий мимо солдат, поколебавшись, пронзил копьем безжизненное тело. Из распятого излились вода и кровь.
Хотя судья, приговоривший его к смертной казни, не мог найти в нем никакой вины, исполненная ненависти толпа потребовала его распять. И вот бездыханное тело висело на кресте, оставляя кровавые пятна на грубом нетесаном древе.
Присмотревшись повнимательней, я увидел, что яркие лучи солнца осушили кровь и осветили надпись над головой человека: «Иисус Назарянин».
После того как мое сознание вернулось к реальности, я почувствовал рядом с собой нежное присутствие воскресшего Христа. Более чем когда-либо я осознал глубину Его любви. Страдания афганского народа напомнили мне о Божьих страданиях, о том, какой дорогой ценой Он заплатил за целый мир — и за того умирающего солдата тоже.
У меня появилось огромное желание снова вернуться в Афганистан — чтобы служить этому народу всей своей жизнью. Мне хотелось жить рядом с ним и, если понадобится, вместе с ним страдать.
По щекам моим катились слезы, и я услышал слова: «Давид, точно так же плачу Я при виде человеческих страданий».
То, что я увидел и услышал, подтвердило мое желание написать книгу об Афганистане. Я искренне надеюсь, что страницы этого повествования помогут другим понять и полюбить многострадальный афганский народ.
Давид Лезебери
СЛОВО К ЧИТАТЕЛЮ
Шагая по улицам Кабула, я смотрел на советских солдат, и мое сердце разрывалось от боли за этих ребят. |