Пуштуны всегда были организованы в многочисленные племена, кланы и большие семьи. Каждый клан восходит к великому праотцу – поэтому в его названии есть окончание «зай», что означает «сын» (аналог приставки «мак» в наименованиях шотландских кланов.) Ахмад-шах принадлежал к клану Садозай – следовательно, он и его родственники считались потомками мужчины по имени Садо (о котором, впрочем, не известно ничего, кроме того, что у него были дети). Члены другого могущественного клана, Баракзай, произошли от Барака – брата Садо. Многие кланы формально объединялись в племена. Садозай и Баракзай, например, входили в племя Абдали – то есть вели свой род от еще более далекого предка Абдала. Однако практически все племена и кланы существовали автономно, и многие из них даже номинально не являлись частью крупных этносоциальных групп (например племенных союзов).

Поразив старейшин своей скромностью, Ахмад-шах начал правление с того, что присвоил себе грандиозный персидский титул «Дурр и-Дурран» («Жемчужина жемчужин»). Пуштуны, которые хотя бы косвенно относились к новоиспеченному монарху, пытались подчеркнуть связь с ним – и стали именоваться «дуррани» («жемчужинами»). Вскоре все соплеменники Ахмад-шаха величали себя Дуррани – и слово «Абдали» исчезло из повседневного обихода и дальнейшей афганской истории. Родственники и потомки Ахмад-шаха правили Афганистаном до 1978 г. Гильзаи по-прежнему считались влиятельными, но так и не сумели воскресить свою былую славу. В XV в. они царствовали на севере Индии в качестве султанов Дели, в XVIII в. – недолго владели Персией (династия Хотаки). Однако теперь все это кануло в Лету.

Несмотря на помпезный титул, Ахмад-шах на самом деле не был королем, султаном или падишахом. Он являлся верховным вождем разрозненных и вечно конфликтующих племен, которые вынужденно сплотились перед лицом грядущей опасности. Все понимали, что альянс будет временным. Летом и осенью 1747 г. пуштуны ждали атаки персов с запада и османов – с севера. Предполагалось, что, как только градус напряжения снизится, союз опять распадется на племена, племена развалятся на кланы, а кланы – на большие семьи, основную единицу пуштунского общества. Через 30 лет Джордж Вашингтон назовет «Статьи конфедерации» «веревкой из песка», которая лишь создавала иллюзию единства североамериканских штатов. В Афганистане роль такой «веревки» играл сам Ахмад-шах – и субъекты пуштунской конфедерации имели еще меньше общего друг с другом, чем их заокеанские аналоги.

По сути, Ахмад-шах Дуррани возглавил народ, состоящий из больших семей, где каждый взрослый мужчина мнил себя государем. Традиции определяли место человека в социальной иерархии: мужчины стояли выше женщин, старики – выше молодых, а дети выдающихся родителей – выше детей родителей заурядных. Но должности и соответствующие им полномочия устанавливались в зависимости от личных качеств. Лидер появлялся в тот момент, когда другие люди ему подчинялись. Уважение можно было заслужить благодаря мастерству, с которым пуштуны вели семейную и клановую политику, – и в этой игре не существовало четких правил. Хорошая родословная, красноречие, любезность, наличие союзников, брачные связи – все это играло какую-то роль, но не определяло статус человека полностью. Любая форма власти всегда была открыта для вызовов – и власть нередко теряли вследствие необдуманных действий, глупых шуток, оскорблений, нанесенных в пылу ссоры, и прочих социальных ошибок. Одни и те же поведенческие шаблоны распространялись на все семьи, кланы и племена; они повторялись снова и снова на всех уровнях общества – и переплетались со сложной динамикой личных отношений, невидимой и непонятной для чужаков.