— Вышли из машины! Быстро! — рявкнули сразу несколько голосов.

— Сейчас, сейчас, — самым испуганным голосом, на который только был способен, пробормотал Сухарев, краем глаза видя, как те, что справа, распахнув дверь, выдергивают Галю из машины и заворачивают ей руки за спину, должно быть, чтоб надеть наручники.

— Быстрее, козел! — автоматчик тоже дернул дверцу — на сей раз она не была заблокирована! — и, отступив немного (должно быть, опасался, что этот большой мужик может его ногой пнуть!), бряцнул антабкой автомата. — Помочь могу!

— Нет-нет, я выхожу! — почти жалобно произнес Сухарев, опуская ноги наземь прямо с сиденья. — Я просто длинный, мне выбраться трудно… Ради бога, не стреляйте! Умоляю вас!

Похоже, тот, что держал его на прицеле, любил слушать такие мольбы — сверхчеловеком себе казался, супер-пупером. Стрелять он пока и вправду не собирался, но вот врезать этому дядьке сперва ботинком по яйцам, а потом металлическим прикладом по зубам — настроение было. В это время его приятели, повалив отчаянно брыкающуюся Галю наземь, все еще никак не могли защелкнуть браслетки.

Вот тут и произошло то, чего никто из братков не ожидал. Что произошло — увидел только тот, с автоматом. И это стало последним, что он увидел в жизни. Увидел он зонт в чехле, неведомо откуда появившийся в руках Сухарева. Дут! — жлобы, возившиеся с Галей, как раз в это миг сумели-таки замкнуть наручники, но большего сделать уже не сумели.

Даже не глянув на автоматчика, который спиной повалился в кусты с аккуратной дырой во лбу и выпученными от изумления глазами, Сухарев, с неожиданной для своего возраста и комплекции прытью, одним прыжком взлетел на капот «восьмерки» со своим смертоносным зонтом в руке. И уже в следующую секунду — парни не успели даже выдернуть пистолеты, которые им пришлось сунуть за пояс во время борьбы с Галей, как вновь прозвучало: дут! дут! Обладатели масок ничком ткнулись в жухлую траву, придавив своими тушами американку российского производства.

Сухарев отвалил жмуров в стороны, заодно убедившись, что оба гражданина с дырявыми головами уже не представляют никакой угрозы. Наскоро обшарил карманы и, вытащив ключи от наручников, освободил Гале руки. Девушка была без сознания, и, чтоб вывести ее из обморока, Станиславу Аркадьевичу пришлось похлопать леди по щекам. Когда глазки захлопали, Сухарев облегченно вздохнул:

— Ну слава богу! Я уж беспокоился: ну, думаю, придушили сдуру!

— Как вы их?! Вы кто, дядя Стас? Кей-джи-би?

— Скорее, эн-кей-ви-ди! — хмыкнул «журналист-эколог». — Правда, на общественных началах.

— Вы их застрелили? Из чего?

— Никогда не слышала такую поговорку «Раз в год и палка стреляет!»?

— Нет.

— Ну будешь знать теперь. Правда, у меня не палка выстрелила, а зонтик. Машину водишь, американка?

— Да, конечно, у моего дэдди на ранчо тоже есть «Чероки».

— Загони его вон туда, а я пока этих приберу…

Похоже, что Галя все еще была как бы под наркозом. Вроде руки-ноги двигались, но голова еще не восприняла все произошедшее, а душа не прочувствала все до конца. Тем не менее она влезла в джип, завела его и, продавив запаской полуоблетевшие кусты, освободила проезд по просеке и фары погасила. Пока она там возилась, Сухарев отволок в кусты неудачливых налетчиков.