А второе письмо, которое мне вручил Серж Лейхтенбергский, оказалось… от моего Фредди. Я сразу же узнала его почерк. Он интересовался моим здоровьем, и здоровьем наших детей, спрашивал, все ли у нас благополучно. О себе он написал мало. Сообщил только, что жив и здоров. Находится ли он в плену? — Фредди сам не знает, как ответить на этот вопрос.

С одной стороны, Российская и Британская империи вроде бы не находятся друг с другом в состоянии войны, и поэтому по статусу он не может считать себя военнопленным. Мой отец при личной встрече сообщил Фредди, что он находится как бы «в гостях» у своего тестя. Словом, что-то похожее на то, что было и со мной. Только разница все же есть. Фредди военный моряк, и знает, что профессия его связана с риском угодить в плен. А вот каково было мне, женщине, к тому же с малышами на руках? И, как мне по секрету рассказала цесаревна, королева Виктория не остановилась бы ни перед чем, чтобы досадить моему отцу. Неужели англичане такие злые и жестокие люди? Вот, например, мой верная Энн, как она любит меня и моих малышей! Правда, она не англичанка, а шотландка.

Еще мой муж писал о том, что очень скучает по мне, и будет счастлив увидеть меня и наших детишек. Я и сама чувствую себя так же. Но в эту варварскую Британию, пока в ней правит моя злая свекровь, меня и калачом не заманишь. Может быть попросить отца, чтобы он разрешил Фредди пожить вместе с нами в одном из наших крымских дворцов? Например, в Ливадии… Надо ему написать об этом.

Нет, сегодня мы отдохнем, выспимся, а завтра соберемся, сядем в поезд и отправимся на юг, к ПапА, к брату Саше, и к моему глупому Фредди. Что мне делать в Петербурге, когда все родные мне люди сейчас там? Я обязательно поговорю с ПапА насчет Фредди. Мы сейчас побеждаем этих гадких турок и злых англичан, значит, он должен быть добрым. А если кто спросит, зачем я еду, то я скажу, что хочу показать своих малюток самым лучшим врачам в том чудесном мире. И еще мне хочется увидеть ту, что поразила нашего Сержа в самое сердце.

Несколько сбивчиво я объяснила все это Сержу Лейхтенбергскому.

— Милая Мари, — ответил он, — завтра, не получится, завтра мы все вместе идем в Казанский собор, где будет отслужен благодарственный молебен в честь твоего спасения. А послезавтра мы все вместе сядем в поезд и отправимся на юг. Надо будет взять с собой Минни с детишками. Маленького Георгия обязательно нужно показать хорошим врачам. В их истории он умер совсем молодым от чахотки… Болезнь эта медленная, может она уже сейчас гнездится в нем. Мальчика нужно спасать, из него может получиться куда лучший император, чем из его старшего брата Николая.

Я вздохнула, — кругом эта ужасная чахотка, ею болеют и бедняки в своих хижинах, и монархи во дворцах. Эта болезнь исправно собирает свою дань со всех, невзирая на титулы и состояния. Только бы моих малюток не затронула эта напасть. И пусть у моих спасителей от этой болезни есть лекарство, но все равно, лучше бы эта хворь обошла бы нашу семью стороной.

Кивнув Сержу я сделала ему знак, чтобы он оставил меня, и когда он ушел я всплакнула. Мысли у меня начали путаться, и когда зашла Энн, сказать что мои малютки спокойно спят, то я позволила ей увести себя в спальню. Уже закрывая глаза, я прошептала, — Энн, ты не поедешь с семьей брата в Константинополь. Мы отправимся туда все: я, Минни, наши малютки и Серж. Послезавтра же утром и поедем. Завтра я дам тебе денег, ты пройдись по магазинам, и оденься понарядней. Невеста моего спасителя должна выглядеть, как настоящая королева.

Энн сначала бросилась целовать мне руки, потом опомнившись, задула ночник, и вышла вон. А я погрузилась в волшебный сон, в котором мы все ехали на юг, навстречу счастью и нашим родным. Эта была первая ночь, когда мне не снился этот проклятый дворец «Холируд».