Непосредственная работа над этой книгой началась три года назад. В то время именно «выход из Африки» и его отражение в мифологии (т.е. в территориальной приуроченности определенных мотивов) были определены в качестве главной темы исследования. Однако по мере работы все более важной становилась другая тема – формирование сюжетно мотивного фонда фольклорно мифологических традиций южнее Сахары под влиянием контактов с Евразией, т.е. «обратное» движение мотивов из Евразии в Африку. В итоге эта тема вышла на первый план, именно ей почти целиком посвящены последние две главы и заключительный раздел. Считать ее исчерпанной, конечно, нельзя – скорее речь идет о первой попытке разобраться в колоссальном по объему материале.

Определить время и причины распространения тех фольклорно мифологических мотивов, которые встречаются равномерно по всему миру, нет никакой возможности. Исторические сценарии удается создать только в тех случаях, когда мотивы представлены в одних регионах и отсутствуют в других. Понятно, что и здесь заключения носят вероятностный характер. Как будет видно из дальнейшего изложения, далеко не всегда удается определить эпоху формирования тех или иных трансконтинентальных цепочек мотивов. Прошу прощения у читателей, если я недостаточно последовательно избегал категоричных выводов, обращаясь к датировке распространения мотивов. Любые аналитические процедуры чреваты ошибками. Тем не менее уже сам ввод в научный оборот материала, который ранее обобщению не подвергался и в своей совокупности вряд ли кому то известен, оправдывает, я надеюсь, публикацию этой книги.

Прежде чем обратиться к материалу, хочу еще раз объяснить, что имеется в виду под фольклорно мифологическими мотивами и почему мотивы могут сохраняться на протяжении тысячелетий.

Фольклорно мифологические мотивы

Устные повествования несут на себе печать языковой и культурной среды, в которой распространены. Речь идет о стилистике текстов и о встречающихся в них природных, социальных и бытовых реалиях. Сюжеты же фольклорных текстов не специфичны для людей, говорящих на том или ином языке и обладающих определенной культурой. Сходные повествования представлены в фольклоре разных этнических групп.

Фольклорные тексты не придумывают – их пересказывают. Всякий текст восходит к более раннему тексту, а тот – к еще более раннему, и цепочка эта, как и любая эволюционная цепочка, тянется в неопределенно далекое прошлое. Однако эволюция текстов осуществляется не по кладистской, а по ризотной модели [Moore  1994]. Это значит, что новые варианты возникают не только путем постепенной модификации сюжетов во времени, их разделения на варианты, но и путем межсюжетного обмена текстовыми элементами. Именно поэтому сюжеты [tale types] невозможно принять за дискретные единицы при статистической обработке массового материала, а попытка так называемой финской школы в фольклористике выявить прототипы отдельных сюжетов кончилась неудачей [Jason  1970]. Для анализа нужны другие, более устойчивые единицы, которые я называю «мотивами». В принципе таковыми могут являться любые фабульные, образные и структурные элементы и их сочетания, если они присутствуют более чем в одном тексте. Практически, однако, речь идет не о любых текстах, а лишь о таких, которые принадлежат разным традициям, а не записаны со слов людей, находящихся друг с другом в контакте. Чтобы определить, какие совпадения между текстами вызваны распространением в этих традициях устойчивого мотива, а какие случайны, желательно иметь по возможности большее число вариантов. Мы использовали мотивы, встречающиеся в пяти и более традициях (чаще всего – в нескольких десятках) и лишь в редчайших случаях, когда мотив особенно своеобразен и надежно опознаваем, – в трехчетырех традициях.

Вот примеры мотивов: «затмения светил вызывает жаба или лягушка»; «в силуэте лунных пятен различим заяц или кролик»; «ныне безрогое животное теряет рога или лишается возможности их получить»; «добыв средство, обеспечивающее бессмертие, персонаж засыпает, в это время средство похищает другой персонаж»; «мужчина прячет одежду женщины, явившейся из иного мира (дева лебедь,  рыба,  звезда и т.