Поэтому, я не собирался устремлять туда свои чаяния, но чувствовало моё сердце, хотя даже не оно, а кое-что другое, что если я развернусь и разбогатею, то придётся мне основательно погулять по Судану, и прочим Палестинам. А не то, они придут ко мне и спросят: «А кто тут такой интересный и богатенький, а к тому же ещё и чёрный, Буратинка».

Закопал тут, понимаешь, золотые монеты в землю Африки, и орёт себе: крекс — пекс — фекс, и ждёт, когда они дадут урожай на континенте чёрных дураков.

А можно ли с него постругать немного чёрного дерева и золотых стружек… напополам с серебряными опилками и брильянтовой пылью. Можно, можно. Он ведь слабый, и воины у него в строю не умеют воевать. А я вот не согласен с такой концепцией… категорически, и мы посмотрим, кто и как умеет воевать, и ради чего.

Планы в моей голове созрели поистине наполеоновские, но Россию я захватывать не собирался. Зачем? Она сама ко мне придёт, лет через тридцать. Моя же задача на сегодня, не стать чёрной закуской для имперских хищников всех мастей. Ну что ж ребята… потанцуем. Поговорим о том о сём, и если ты ничем здесь не рискуешь, то не получишь НИЧЕГО!

Глава 1. Вау…

Ночь прошла, настало утро, и войска пошли вперёд. Чёрный негр, зевая жутко, всех на штурм послал. Негры стройными рядами, ощетинившись копьём, молчаливо, не стеная шли на приступ в город Вау…

Да, что-то с рифмой никак. Не рифмуется Вау. Вау, звучит гордо, наверное, но не рифмуется.

Я стоял на холме, сжимая в руках моё, теперь почти родовое, копьё, с бунчуком из змеиных шкурок, с оскаленными клыкастыми пастями, и смотрел на город, выраставший впереди из утренней туманной дымки.

За спиной торчал ствол винчестера, на поясе висел мачете и револьвер. Хопеш лежал в мешке, а арабская сабля — рядом с мешком, так, на всякий случай. Все хижины, находившиеся за оградой небольшого города, были сожжены по моему приказу, а их жители укрылись за смешным палисадником из колючих кустарников и рвом, давно размытым дождем.

Недалеко от города текла река Вау, сейчас немного обмелевшая, по причине давнего отсутствия сезона дождей, приближения которого я опасался. Где-то за ней находился, словно в засаде, Эмин-паша и выжидал исхода боя. Я тоже… выжидал, ожидая, когда созреют защитники города.

Мне нужны были деньги и оружие, а не их жалкие жизни. Аль-Максума среди них не было. Я уже говорил с представителями городской элиты, но наши переговоры окончились безрезультатно. Только зря потратил своё время, объясняя, что к ним лично претензий не имею, как бы такая штука: — У меня убили всю семью, и угнали моих поданных в рабство. А это не хорошо, даже, можно сказать, что очень плохо. И за это должен кто-нибудь ответить, точнее, заплатить кровью. В ответ тишина.

Старый нубиец, до этого ведущий себя несколько нагло, и грозивший мне карами и расплатой за захват города, сейчас, поговорив со мной, и увидав численность моих войск, несколько присмирел, осознав в какую ж…, простите, в какой переплёт, они попали. Но денег, сволочь, всё равно не предложил.

В итоге мы разошлись, как в море корабли. Я не спешил.

Почему? А потому, что в этом городе было около тысячи бойцов, и совсем не невидимого фронта, а самого, что ни есть, настоящего. Сотня стрелков, около пятисот копейщиков, ну, и сотня всякого сброда, который нельзя было причислить и не туда, и не туда, но вооружённого всем подряд, и стянутого в город со всех окрестностей.

Мои лазутчики сообщили об упадочном настроении среди защитников города. И это была приятная новость. Неприятно, что придётся брать город штурмом, а это потери, и не только у них, но и у меня. И вот я ждал, словно у моря погоды, надеясь, что фортуна повернется ко мне лицом, а не тем, чем обычно.

Ну, и дождался.

Защитнички города решили атаковать, надеясь на своё мнимое превосходство.