— Вы ведь занимаетесь в группе капитана Мочилова? — начал он издалека.

— Угу, — подтвердил Федя.

— А завтра у вас есть какие-нибудь занятия?

— Так ведь лето же.

— Ну, я имею в виду служебные задания?

— Нет, Фрол Петрович.

— Вот и отлично. Передайте Глебу Ефимовичу, что на завтра я забираю вас к себе. Будем экзаменовать абитуриентов. Готовы?

— Всегда готов! — отчеканил Федя и поспешно встал. — Разрешите идти?

— Идите, — кивнул Садюкин.

Федя присоединился к товарищам. Если бы тренер мог подслушать их разговор, то наверняка засомневался бы в искренности Фединых намерений. Но поскольку он мог только видеть их радость и одобрительные улыбки, в душе Садюкина затрепетал теплый огонек. Тренер понял наконец, что его авторитет в школе огромен и, пожалуй, даже выше, чем у Мочилова. Он расправил плечи, встал и гордой походкой чемпиона покинул столовую.

— Ничего, Федька, — между тем говорил Дирол. — Потом мы тебя отмажем. Заболеешь, например, или ослабнешь неожиданно. Так что не волнуйся.

Остальные тоже старались успокоить Гангу, который опасался, что Садюкин способен и впредь привлекать его к своим бесчеловечным экспериментам в области физкультуры. Делали они это, впрочем, не из особенного сочувствия, а из опасения, что Федя откажется от взаимодействия с тренером и все испортит.

— Курсант Кулапудов, в учительскую быстро! — скомандовал Мочилов по радио.

Веня посмотрел на товарищей. Те пожали плечами. Тогда Кулапудов поднялся из-за стола и направился в учительскую, а остальные курсанты тут же встали и последовали за ним, не то чтобы из праздного любопытства, а так, на всякий случай.

Оказалось, звонил Добродушевич. Запросив идентификацию неизвестных пальчиков с записки, он неожиданно быстро получил ответ. Отпечатки, как и предполагалось, принадлежали одному китайскому бизнесмену, который давно числился как без вести пропавший. За любые вести о нем китайские спецслужбы обещали Добродушевичу лично и Зюзюкинской Школе милиции в придачу все жизненные блага, в том числе и оплаченные командировки в Китай.

— Видимо, Крутов с ним виделся, — сказал Иннокентий Аркадьевич Мочилову. — Завтра с утра пойду в больницу колоть. Так не хотелось бы бедного парня трогать!

— Надо, — быстро убедил его Мочилов.

Перспектива взаимодействия с китайскими органами внушала ему безграничный восторг. Однако он ни единым жестом не выказал своего состояния и повернулся к Кулапудову.

— Все слышал? — спросил он.

Веня присутствовал при разговоре, но слышал, естественно, только то, что говорил Мочила, а тот по большей части молчал. Поэтому он сдвинул каблуки и, преданно глядя капитану в глаза, прокричал:

— Так точно, никак нет!

Мочилов вкратце пересказал курсанту содержание разговора.

— Так что ищите китайцев, — посоветовал он напоследок. — Свободен.

Веня повернулся и бодро вышел из учительской, совершенно не представляя, как найти хоть кого-нибудь, кто замешан в этом деле. За первым же поворотом он столкнулся с остальными.

— Подслушивали?! — завопил он.

— Тихо ты! — Дирол зажал ему рот ладонью.

— Ладно, — неожиданно быстро согласился Веня. — Молчу и ничего не рассказываю.

— Да ты рассказывай, только тихо.

Наконец курсанты добрались до комнаты, где Кулапудов и поведал им всю историю.

— Вот, значит, как! — изрек Зубоскалин.