Матрос в окошке, коловший орехи, мигом сбросил шелуху на пол, сделал строгое лицо, потребовал бумаги и спросил, по служебному ли делу следует в штаб посетитель с буквами «ГТУ» на околыше фуражки. После чего пропуск был мгновенно выдан, предъявлен стражу у входа, и Агасфер попал в штаб.

Побродив по извилистым коридорам, он наконец добрался до высоченной двери с бронзовой, свеженадраенной табличкой. Здесь порученец в форме морского офицера охотно объяснил ему, что график отправки военных судов на Сахалин представляет собой строгую служебную тайну. Но даже если бы это и не было тайной, то посторонних на военные суда брать все равно не положено.

С тем Агасфер и вернулся в гостиницу, где его ожидали отлично выспавшаяся и посвежевшая Настенька и посыльный из ресторана, желающий знать, когда господам будет угодно получить свой ужин. Получив указание, он немедленно умчался.

Агасфер во всех подробностях рассказал супруге о своих дневных странствиях. Больше всего Настеньку расстроила неопределенность с большим пароходом. Мало того что его нужно ждать три недели, так еще и неизвестно, будет ли там свободная каюта…

– Ну, эта проблема, допустим, имеет достаточно простое решение, – высказался Агафер. – Пароход прошел Коломбо и следующую остановку делает в Сингапуре. Достаточно дать запрос в Сингапур на имя капитана или старшего помощника, и мы будем знать ответ. Честно говоря, мне больше не нравятся недомолвки местных торгашей. Ну собираешь ты груз на Сахалин – возьми да и скажи. Я же не спрашиваю – что именно ты повезешь, и свинью не подложу. Нам только и надо что маленькую каютку до «столицы каторжной империи». За кого они меня приняли – черт их разберет!

– Слушай, Миша, а давай я завтра с тобой в этот клуб пойду! – подала идею Настенька. – Женщин, насколько я понимаю, здесь не очень много. Пококетничаю, построю глазки – глядишь, и вызнаю что-то полезное!

На том и порешили.

Ретроспектива 3

(июнь 1886 г., Индийский океан)

Соньке до сей минуты ужасно хотелось спать. Но при словах Блохи сон как корова языком слизнула. Не выдержав, она прыснула, спохватилась, зажала рукой рот.

– Вот баба все-таки и есть баба всегда! – застрожился Семен. – Тебе о сурьезных вещах, а ты регогочешь, будто щекочут тебя!

– И что ты с кораблем делать станешь, Сема? Поднимешь «черного Роджера» и пойдешь на штурм каторги, куда нас везут?

– Эх, Софья, Софья! Я к тебе, можно сказать, с полным уважением. По-мущински! А ты одне смешки разводишь, образованностью своей кичишься…

– Погоди, Сема! Прости! – опомнилась Сонька. – Сам посуди: ну что тут ответишь сразу, когда ночью разбудят и такое скажут, а? Да и что отвечать, если ты ничего мне и не сказал? Где, когда, как?

– А может, тебе и время точно назвать, и заводил главных? – усмехнулся Блоха.

– А вот этого мне не надо! И слышать не желаю! У вас что сорвется или прознают морячки о бунте – где виноватых мужики искать станут? Ясно дело: бабу виноватой сделаете! Мыслями желаешь обменяться по своей задумке? Изволь! Давай с арифметики начнем, Сема! Считать-то, поди, способен? Вот и давай посчитаем: арестантов на «Ярославле» более шести сотен, включая сотню с небольшим баб, которые, по мущинскому разумению, только языками трепать умеют, да вас, героев, «подмахивать»! Значит, сотню долой! А у них, Сема, 40 вооруженных караульных, да 110 человек экипажа, у которых на корабле вроде нашего тоже наверняка оружие должно быть.