То же с людьми. С теми, которых прежде, чем отправить в утиль, решают использовать еще раз. Чтобы сэкономить. Это как с разорванной простыней, которая уже не годится для постели, но которая, прежде чем попасть в мусорное ведро, вполне может сгодиться в качестве тряпки, чтобы вытереть пыль.

Я не жалуюсь. Если вспомнить мечту Весо Контроля, то мне можно даже позавидовать. Хотя тот факт, что венские кладбища более ухоженные, чем софийские, едва ли делают смерть сколько-нибудь привлекательной.

Вряд ли у меня появилась бы возможность снова увидеть Вену, забудь я сообщить Манасиеву о посланиях с короткой фразой «Отдай миллион». Эти послания — глупая затея, совсем не оригинальная и почерпнутая из дешевых романов. Этот незначительный случай, однако, дал толчок важному мыслительному процессу в голове полковника. И очень может быть, что, отнесшись к этим посланиям серьезнее моего, он окажется ближе к истине, чем я, пренебрегший ими.

Правильно расшифрованная, эта глупая затея приобретает совершенно четкий смысл, а ее настойчивое повторение придает этому смыслу зловещий оттенок: «Мы здесь. Наша цель — твои деньги. Мы не уйдем, пока не получим их». Кроме того, совершенно очевидно, что речь идет не об отдельной акции украинцев или итальянцев, а о действиях болгар. «Все началось с вас, болгар, — сказал мне ТТ, рассказывая о всевозможных пакостях, учиненных ему соотечественниками. — Вечная история: стоит болгарам во что-то вмешаться, как все летит к чертям». — «С точки зрения кого ты даешь такую оценку, — спросил его я. — Уж не считаешь ли ты себя чистокровным немцем?»

В свое время, преследуемые властями Австрии, болгары отступили, но теперь, вероятно, чтобы подтвердить тезис ТТ, они возвращаются.

Манасиев оказался дальновиднее и оценил обстановку, опираясь, очевидно, на более полную информацию, чем та, которой его снабдил я. Отсюда и вывод: отозвать меня — значит полностью оборвать связь с Табаковым в тот самый момент, когда делать этого не следует. «Либо его убьют, либо вынудят спрятаться так, что нам придется разыскивать его долгие годы» — этот прогноз едва ли ошибочен.

«Отправим кого-нибудь, чтобы его напугали, — было первым намерением Манасиева. — Пусть задрожит от страха, пусть поймет, что мы его не оставим в покое. А потом, если понадобится, направим к нему Боева — как спасителя, чтобы он понял, кто его единственная опора».

Теперь необходимость в первой части плана отпала. Поскольку ясно, что желающих затравить жертву найдется и без приглашения полковника. Осталась вторая часть плана, и моя задача — информировать Манасиева и спасать Табакова с его деньгами. Как именно? Исходя из обстановки и до подхода помощи.

«Его-то есть кому спасать, — хотелось мне возразить. — Австрийская полиция знает свое дело. Вопрос — кто будет спасать меня». Но я этого, конечно, не сказал. Ведь приказ полковника был четок: «Никаких контактов с полицией!»

— Ты ли это? Вот уж не думал снова увидеть тебя! — почти что искренне восклицает ТТ, когда вечером я переступаю порог знакомого кабинета со знакомым ароматом гаванских сигар.

— Мне не дает покоя забота о тебе, вот я и решил еще раз навестить тебя. Получаешь ли ты по-прежнему депеши на тему «Отдай миллион»?

— Даже по воскресеньям.

— Полагаю, ты предпринял все необходимые меры предосторожности на тот случай, если шутники от депеш перейдут к действиям.