– Но... я не хочу, то есть я ведь не ждала ничего такого и вообще спасла тебя без всякой платы, ты свободен.

    Кот приподнялся и поставил мне на колени передние лапки, заглядывая прямо в глаза.

    – Я знаю, потому служу тебе не только из-за долга жизни, но и из-за того, что ты мой друг.

    Теплый комок возник у горла и рухнул в желудок, согревая теплом.

    – Спасибо. Ты тоже мой друг. Лучший друг.

    Уська хитро улыбнулся:

    – Ну, в таком случае ты ведь не откажешься пронести своего лучшего друга на руках, а то тут та-ак грязно!..

    Пришлось нести. Блин. А так как магия была почти на нуле (хорошо лешик об этом не знал), то груз ответственности за дружбу я успела прочувствовать в полной мере.

    – Ну, скоро вы там?

    Я, пыхтя, добрела до какого-то странного сооружения, которое расположилось на столь редком здесь островке и даже претендовало на гордое название «дом», а не скромное «шалаш».

    Лешик стоял у входа и явно гордился данной... данным... гм. Ну, короче, представьте себе причудливо изогнутые в форме полуарки кусты, настолько густые, что стены и крыша «дома» были непроницаемы ни для ветра, ни для дождя. Сами кусты были исполинскими и сплетались мощными ветвями далеко над моей головой. Филин также стоял у входа и радостно оглядывал внутренность «помещения», которое было уже набито гостями, как говорится, «от одной стены до другой». В основном это были кикиморы – довольно-таки симпатичные полуобнаженные девушки, только вот грязноватые слегка. После пятидесяти лет они вроде бы превращаются в жутких уродин, по крайней мере, нам так на занятиях рассказывали, а до этого времени болотник их надежно хоронил от чужих людских взглядов, не желая расставаться с таким сокровищем.

    Некоторые кикиморы уже вольготно расположились на покрытом толстым слоем пушистого зеленого мха полу, окружив наших слабовольных мужчин, с ненормальным блеском взирающих на все выступающие части полуобнаженных девичьих тел. Остальные накрывали на длинный, сплетенный из сучьев и ветвей стол: они разносили напитки и знатную закуску к старинным винам, давным-давно посеянным здесь ранее утопшими людьми или выплаченным лешему в дань за благополучный проход по топи.

    Поглядев на этих двух мартовских котов, я на всякий случай придержала за пузо третьего, который почему-то тоже был неравнодушен к прелестницам.

    Четко печатая шаг, я прямиком пошла к развеселой компании и довольно милым голосом, сверкая зелеными холодными глазами, просто поинтересовалась, не хочет ли какая-нибудь из красоток третью грудь на заднице.

    Я даже не сразу поняла, почему они с таким визгом от меня разбежались.

    – Эль!!!

    Филин смотрел на меня, как на кошмар любого мужчины – не вовремя вернувшегося мужа. Я молча плюхнулась рядом, с облегчением сунув кота угрюмому Клину. Ничего, вам ребята и стриптиза хватит.

    – Ну как ты могла, та рыженькая уже практически провела со мной эту ночь, – переживал Филин.

    Я хмыкнула. Кот восторженно закатывал глаза, пока Клин покорно чесал ему пузо.

    – Ну да, а ты хоть в курсе, что наутро ты бы проснулся стопроцентным утопленником да еще двадцать лет обязан был бы служить лешему как застигнутый на месте преступления. Кстати, двадцать лет – это за каждую.

    Филин побледнел и уже с куда меньшим энтузиазмом оглядывался по сторонам.

    – Интересно, а почему болотом заправляет леший, он же вроде больше по лесам? – Окончательно разомлевший кот лежал на коленях Клина, чесавшего теперь паразиту за ухом.