Может, ее опоили крепким вином или дали сонного порошка, но она не мертва.
— Так это ловушка?
— Я тоже не ожидал, — сказал Джошуа. — Они рассчитывают, что я стану утверждать, будто поднял ее из мертвых, исцелил ее, а она просто спала. Лжесвидетельство и исцеление в Шабат.
— Так давай я ее оживлю. Я ведь сумею, если она просто спит.
— Что бы ты ни сделал, собак повесят на меня. К тому же в тебя они тоже могут метить. Местные фарисеи сами до такого бы не додумались.
— Иаакан? Джош кивнул.
— Приведи старика и собери как можно больше свидетелей, фарисеев тоже. Подыми гвалт.
Когда в доме и вокруг я собрал человек пятьдесят, Джошуа объявил:
— Эта девушка не умерла, она просто спит, старый ты дурень. — Джош потряс ее, и девица села, протирая глаза. — Следи за своими запасами крепкого вина, старик. Радуйся, что не потерял ты свою дочь, но горюй, что из-за невежества своего нарушил Шабат.
И Джошуа вылетел из дома прочь, я — следом. Когда мы отошли подальше, он спросил:
— Думаешь, клюнули?
— Не-а.
— Вот и я так думаю, — сказал он.
— Я могу разговаривать только с Джошуа из Назарета, — орал кто-то на латыни.
— Поговоришь со мной либо вообще никогда говорить не сможешь, — услышал я еще чей-то голос. (Очевидно, этот кто-то не имел ни малейшего желания жить долго.)
Через секунду я уже летел на всех парусах — за спиной у меня хлопала неперепоясанная рубаха. Я вывернул из-за угла и увидел перед римским легионером Иуду. Солдат уже наполовину извлек свой короткий меч.
— Иуда! — рявкнул я. — Назад.
И втиснулся между ними. Солдата я мог бы обезоружить легко, а вот с целым легионом потом придется повозиться.
— Кто прислал тебя, воин?
— У меня послание от Гая Юстуса Галльского, командующего Шестым легионом, для Джошуа бар Иосифа из Назарета. — И он злобно глянул на Иуду через мое плечо. — Но в приказе не написано, что, доставляя послание, я не могу прикончить этого пса.
Я обернулся к Иуде — лицо его пылало от ярости. Я знал, что в поясе он держит кинжал, хотя Джошу об этом в свое время говорить не стал.
— Юстус — друг, Иуда.
— У еврея не может быть друзей среди римлян. — Иуда и не пытался понизить голос.
В этот момент, осознав, что Джошуа еще не донес до нашего новобранца-зилота смысл прощения всех людей и поэтому новобранец-зилот сейчас будет убит, я очень быстро сунул руку Иуде под тунику, вцепился в его мошонку и сжал ее — один раз, тоже очень быстро и очень жестко. Иуда изверг мне на грудь полный рот слюней, глаза у него закатились, и он без сознания рухнул на колени. Я поймал его и опустил на землю, чтоб не ударился головой. А потом повернулся к римлянину.
— Обмороки, — пояснил я. — Бывает. Пошли искать Джошуа.
— Джошуа, ты должен спрятаться, — сказала Мэгги. — Исчезни с территории Ирода вообще, пока все не утрясется. Ступай в Десятиградие, проповедуй гоям. Ирод Филипп своего брата не сильно любит, его солдаты тебя не тронут. — Мэгги и сама уже стала рьяной проповедницей. Как будто всю свою страсть к Джошу переключила на Слово.
— Еще рано, — ответил Джош. — Я никуда не пойду, пока Филипп и Фаддей не вернутся с последователями Иоанна. Я не оставлю этих чад в пустыне. Мне нужна такая проповедь, что могла бы стать для меня последней. Она поддерживала бы заблудших, пока меня с ними не будет. Я произнесу ее в Галилее и сразу уйду на территорию Филиппа.
Я посмотрел на Мэгги, и она кивнула, как бы говоря: Делай что должен, только защити его. |