— Симон, — сказал я. — Ты веришь, что он — Сын Божий?

— Нет.

— Не веришь, но все равно за ним идешь?

— Заметь, я ж не утверждаю, что он плохой пророк. Он клевый пророк. Но сам Христос? Сын Божий? Ну, не знаю.

— Ты с ним много странствовал. Слышал, как он выступает. Видел, какая у него власть над бесами, над людьми. Ты видел, как он исцеляет. Кормит. И что он просит взамен?

— Ничего. Ночлег. Чуточку еды. Глоток вина.

— А если бы все это умел ты — чего б ты захотел? Симон откинулся на спину, поглядел на звезды и пустил воображение в свободный полет.

— Ну-у, я б захотел себе в постель целые деревни женщин. Я бы себе отгрохал дворец покрасивше, и чтоб рабы меня купали. Я бы выбрал самую изысканную еду и вино, а цари съезжались бы отовсюду одним глазком глянуть на мое золото. Я бы стал суперзвездой.

— А у Джошуа только плащ и сандалии. Симона, похоже, это несколько отрезвило, но он остался недоволен.

— Лишь от того, что я слаб, он еще — не Христос.

— Он Христос именно поэтому.

— А если он просто наивный?

— Вот на это и рассчитывай. — Я встал и протянул ему бурдюк: — Допивай. Я иду спать.

Симон воздел брови.

— А вот Магдалина — шикарная ведь женщина. Ею запросто можно увлечься.

Я поглубже вдохнул и подумал: наверное, стоит защитить честь Мэгги или хоть предупредить Симона, чтобы не вздумал к ней клеиться. Но затем я передумал. Зилоту необходим урок, а преподать его у меня не хватит квалификации. Зато у Мэгги ее в избытке.

— Спокойной ночи, Симон, — сказал я.

Наутро Симон сидел у остывшего кострища, сжимая голову в руках.

— Симон? — окликнул я.

Он поднял голову, и мне в глаза бросилась здоровенная багровая шишка у него на лбу — под самыми кудряшками его римской прически. По лицу зилота струилась кровь, а правый глаз вообще заплыл.

— Ай, — сказал я. — Как тебе это удалось? Тут из-за кустика показалась Мэгги:

— Он случайно заполз ночью в скатку Сусанны. Я решила, что это насильник, ну и, естественно, шарахнула его камнем по башке.

— Естественно, — согласился я.

— Я так извиняюсь, Симон, — сказала Мэгги. За кустом хихикали Сусанна с Иоанной.

— Это была честная ошибка, — проскрежетал Симон. Чью он имел в виду — Мэггину или свою, — я не понял, но в любом случае он врал.

— Хорошо, что ты — апостол, — утешил я. — К полудню все затянется.

Мы закончили рейд по Северной Галилее без приключений. В самом деле, к нашему возвращению в Вифсаиду на Симоне почти все зажило. На горе нас ждал Джошуа, а с ним — больше пяти тысяч приверженцев.

— Я не могу от них отойти даже за корзинами, — пожаловался Петр.

— Куда ни пойду, за мной полсотни человек тащится, — сказал Иуда. — Как, они думают, мы их накормим, если они работать не дают?

Сходные жалобы я слышал от Матфея, Иакова и Андрея. Даже от Фомы, который беспрерывно скулил, что ему всего Фому-два истоптали. Семь хлебов Джош преумножил так, чтобы хватило всем, но, чтобы раздать еду страждущим, до нее сперва надо было добраться. Нам с Мэгги в конце концов удалось пробиться к вершине, где проповедовал Джошуа. Он дал толпе знак, что нужен перерыв, и подошел к нам.

— Великолепно, — сказал он. — Так много верных.

— Э-э, Джош…

— Я знаю. Ступайте вдвоем в Магдалу. Найдите большую лодку и перегоните ее в Вифсаиду.