— Я знаю, каково тебе. Мне не дозволено познать женщину, — ответил Джош. — Хотя об этом мне сказал ангел, а не демон. Но все равно, знаешь, иногда приходится тяжко. Мне очень нравятся твои наложницы. Как-то вечером Подушечка разминала мне спину после долгих занятий, и у меня началась такая массивная…

— Ей-Филей Золотого Тельца! — неожиданно воскликнул Валтасар, вскочив на ноги. В глазах его заплескался ужас. Волхв начал быстро грузить припасы на верблюда, колотясь во тьме как полоумный. Джош скакал вприпрыжку за ним следом, пытаясь успокоить: он боялся, что у старика вот-вот случится припадок.

— Что? Что?

— Он вырвался! — ответил чародей. — Помоги мне собрать вещи. Мы должны вернуться. Демон — на свободе.

— Это знаки обуздания, — сказала она.

— Я раньше слышал отсюда голос.

— Когда я открыла дверь, внутри никого не было. Я успела заметить, пока лампу не задуло.

— Что же тогда ее задуло?

— Сквозняк?

— Не думаю. Я почувствовал, как меня что-то задело.

И тут в девичьих покоях кто-то закричал. К первому голосу присоединились другие — первобытный вопль абсолютного ужаса и боли. В глазах Радости вскипели слезы.

— Что я натворила?

Я схватил ее за рукав и поволок по коридору, успев выхватить из стены два тяжелых копья, на которых держался гобелен, и одно вручив ей. На кривых стенах впереди уже играли блики пламени, и вскоре я увидел, что пылают сами стены — от масла из разбитых лампад. Вопли достигли уровня непереносимого визга, но каждые несколько секунд хор будто лишался голоса — пока не остался всего один. Едва мы подбежали к бисерному пологу, все стихло, и нам навстречу выкатилась человеческая голова. Из-за полога выступило существо — оно не обращало внимания на огненные языки, лизавшие стены. Огромное туловище заполняло собой весь проход. Чешуя рептилии на плечах и высокие заостренные уши царапали своды. В когтистой лапе тварь держала окровавленный девичий торс.

— Эй, пацан, — сказала тварь, и голос ее звучал лезвием меча, протащенным по камню, а кошачьи глаза размерами с блюда сияли желтым светом. — Ты что-то подзадержался.

— Его имя — Цап, он демон двадцать седьмого разряда, а до падения — ангел-разрушитель. Насколько мне известно, Соломон сначала призвал его для строительства великого храма, но что-то не заладилось, и с помощью джинна Соломону удалось низвергнуть демона в преисподнюю. Я обнаружил печать Соломона и заклинание, которым его можно вызвать обратно, почти две сотни лет назад, в Храме Печати.

— А-а, — вымолвил Джошуа. — Так вот почему Храм так назвали. А я думал, это как-то связано с борзописцами, которые мозги народу пудрят.

— Мне пришлось стать служителем и учиться у жрецов много лет, прежде чем меня допустили к печати, но что значат несколько лет по сравнению с бессмертием? Оно мне и было даровано — пока демон ходит по этой земле. А пока он ходит по ней, его нужно кормить, Джошуа. Вот проклятье, от коего никогда не избавиться повелителю демона-разрушителя. Его нужно кормить.

— Я не понял, он что — питается твоей волей?

— Нет, питается он людьми. Но лишь моя воля держит его в узде, — по крайней мере, держала, пока я не оборудовал железную камеру и не высек на ее стенах золотые письмена, что удержали бы демона.

Я двадцать лет стерег Цапа в крепости, которую и заставил его выстроить, и то была блаженная передышка.