– Согласен. Я скажу вам так. Даже при самом благополучном стечении обстоятельств мы сумеем отыскать вора. Но не книги. Скорее всего, вор выполнял чей-то заказ. Может быть, даже очень солидного и уважаемого человека, а деньги прихватил на мелкие расходы.

– Сто семьдесят тысяч на мелкие расходы?

– Сами виноваты, вы же храните деньги в сберкассе, а книжки выписываете на предъявителя, будто украли их, а не заработали. Проще было хранить деньги в столе.

– На предъявителя, правильно. А вы знаете, сколько мне лет? Семьдесят четыре года. Я стою одной ногой в могиле. Меня не станет, так дети успеют состариться, пока оформят наследство и получат деньги, а с них еще и налоги возьмут с моих денег, как будто я их мало платил.

– Подумайте лучше, Вениамин Карлович, кто из ваших состоятельных друзей мог позариться на эти книги, нанять вора и рассказать ему, где они стоят?

– У меня нет таких друзей. Все люди высокопорядочные.

– Но вы не знаете коллекционеров, это же болезнь. Даже самый достойный человек может пойти на что угодно, если захочет заполучить в свою коллекцию определенную вещь. Мне уже встречались такие люди. При виде какой-то паршивой марки у них начинали трястись руки и течь слюна.

– Я этого не понимаю.

– Кажется, нашла, – встрепенулась женщина, про которую успели забыть. – Деньги по двум сберкнижкам, о которых идет речь, были выданы двадцать седьмого июня.

– Да, – вздохнул капитан, – надежда умирает последней. Скоро месяц будет. Ваши денежки давно потрачены, а книжки покрылись свежей пылью чужой квартиры.

– И как же быть? – растерянно спросил профессор. – Идти домой с пустыми руками, как побитому псу?

Капитан повернулся к женщине.

– Нелли Васильевна, а вы можете сказать, кто из кассиров выдавал деньги?

– Конечно, тут стоит подпись кассира-контролера – Серебрякова Елена. Очень внимательная девушка, заканчивает финансовый институт. Я прочу ее в свои заместители.

– А можно попросить ее сюда?

Директор сняла трубку и вызвала сотрудницу. Девушка вошла, поздоровалась, будто всех давно хорошо знала и вопросительно посмотрела на начальницу.

– Леночка, у нас неприятности. По сберкнижкам профессора Полетаева получены деньги, крупная сумма. Капитан Марецкий занимается этим делом. Я листала отчетный журнал и по записям получается, что ты эти деньги выдавала.

– Исключено. Я не могла выдать деньги по чужой сберкнижке.

– Нет, ты меня не правильно поняла. Сберкнижки на предъявителя, по ним мог получить деньги любой человек. Речь идет о том, чтобы вспомнить этого клиента и попытаться описать внешность.

– Когда это произошло?

– Двадцать седьмого июня.

– Какая сумма?

– Сто семьдесят тысяч шестьсот рублей. Счет аннулирован.

– Помню, я его хорошо помню, так же как и вас, Степан Яковлевич.

У капитана отвисла челюсть.

– Так-так-так, милочка, – возбудился профессор, – и как же он выглядел?

– Я его запомнила, потому что он был последним клиентом, которого я обслуживала в тот день, а потом все началось.

– А что началось? – спросил Степан.

– Стрельба. Вы же сами в тот день приезжали, минут через сорок, как ушел клиент. Тогда убили какого-то адвоката, двух кавказцев, женщину, ребенка и нашего охранника. Вы меня тогда допрашивали. Но речь шла не о клиентах, а о тех, кто устроил погром со стрельбой.