Герцогиня посмотрела на нее.

— На самом деле ты просто не хочешь, чтобы я оставалась поблизости от казино, — сказала она. — Ну что ж, возможно, ты и права. Мне кажется, всякий раз, когда я сажусь за игорный стол, я теряю рассудок. Я всегда абсолютно твердо уверена, что в следующий раз непременно выиграю! О, мое ожерелье, мое любимое ожерелье!

Гардения чувствовала, что ей нечего на это сказать. Тем не менее она была полна решимости попытаться убедить свою тетушку уехать.

— Давайте оденемся и пойдем поищем, где бы можно было перекусить, — принялась уговаривать она. — Наверняка в городе можно найти недорогое кафе. Мы не можем позволить себе есть здесь. Я видела, как вы вчера выписывали счет. Того, что мы заплатили за обед и ужин, в Англии хватило бы на неделю!

— Мне не хочется есть, — угрюмо сказала герцогиня.

— Если вы выпьете хотя бы немного кофе, вы сразу почувствуете себя лучше, — попыталась убедить ее Гардения.

— В таком случае позвони и попроси… — начала было герцогиня, но остановилась, увидев выражение лица Гардении. — Ладно, — согласилась она, — мы отправимся в город и поищем какое-нибудь жалкое дешевое кафе. Никогда к жизни я не делала ничего подобного!

Гардения промолчала. Она понимала, как страдает герцогиня.

Она помогла ей надеть элегантное и дорогое платье от Ворта, и, когда они обе были готовы, она подумала, что они выглядят как миллионерши, а не как две нищенки, которых отделяет от голодной смерти лишь кучка бриллиантов.

— Принеси мою брошь, — сказала она Гардении. — На главной улице мы зайдем к одному из ювелиров и посмотрим, сколько можно за нее получить. — Она поколебалась и добавила: — Мне кажется, лучше больше не обращаться к месье Жаку, как ты считаешь?

— Я уже думала об этом, — ответила Гардения. — Мы не должны дать им заподозрить, как обстоят ваши дела на самом деле.

— Хотя они все знают меня очень давно, я думаю, ты права, — согласилась герцогиня. — Когда речь идет о деньгах, в Монте-Карло забывают о чувствах. Они здесь видели слишком много долгов, банкротств и самоубийств. Я слышала их разговоры, и в них никогда не было сочувствия или жалости к тем, кто имел глупость поставить все свои деньги на карту.

— Я так и думала, — сказала Гардения. — Пойдемте, тетя Лили, может быть, мы обе будем себя лучше чувствовать, когда поедим.

Герцогиня наложила на лицо свой обычный макияж, скрывая следы горечи и разочарования, и, когда они спустились в холл, Гардения была поражена тем, как ее тетушка смогла взять себя в руки, улыбнуться служащим, здоровающимся с ними, и кивнуть управляющему, который низко склонился, когда они выходили на улицу сквозь вращающиеся двери.

— Шакалы, — прошептала она Гардении, — если бы они знали правду, они растерзали бы нас на месте!

— Я знаю, — с горечью сказала Гардения.

Ей казалось, что она участвует в какой-то пошлой пьесе.

Они прошлись по саду, где повсюду были разбиты яркие клумбы и журчали прозрачные ручейки. С моря дул легкий ветерок, мягко шелестели листья пальм у них над головами. Было очень жарко, и, когда они наконец добрались до главной улицы, герцогиня слегка запыхалась.

Они нашли маленькое кафе и скромно позавтракали кофе со свежими рогаликами. Герцогиня с тоской посмотрела на ряды бутылок за стойкой бара, и Гардения видела, каких усилий ей стоило не попросить чего-нибудь выпить.

— Мне нужно найти кого-нибудь из друзей, кто бы пригласил нас к ужину, — сказала она. — Я не видела никого интересного в «Отель де Пари», но, может быть, кто-нибудь остановился в «Сплендиде» или в «Александере».