— Это было сказано человеку, — очень тихо проговорил Габриель.

— Значит, счастье не для тебя? Ты не способен желать счастья?

— Речь не о желании, а о предназначении. — Слова Габриеля сразили Молли. — Я обещаю присматривать за тобой каждый день твоей жизни. — Голос его смягчился. — Я позабочусь, чтобы у тебя все было хорошо.

— Нет, — словно капризный ребенок завопила Молли, — мне не того надо!

Она яростно замотала головой. Вихрь эмоций помешал девочке заметить, как изменилось лицо Габриеля. Я же увидела, как притягивает брата это странное, буйное, непостижимое для него создание. Рука Габриеля медленно поднялась, словно готовилась стереть слезы Молли.

И тут в комнату вошла Айви в купальном халате. Она удивленно взглянула на брата, и тот поспешно уронил руку; его лицо вновь застыло непроницаемой маской. Секунду спустя Молли, заливаясь слезами, выскочила за дверь.

— Я все думала, когда же случится этот разговор.

— Ты знала? А почему не предупредила? Я бы поискал весомые доводы.

— Таких нет, — спокойно промолвила Айви. Если у кого и была надежда понять Габриеля, так только у нее. Для ангелов, как и для людей, он оставался сложным и непостижимым, и лишь Айви каким-то чудом умудрялась читать его мысли.

— Что мне теперь делать?

Габриель редко обращался к другим за советом, но любовь подростка была для него неразрешимой загадкой.

— Ничего, — ответила Айви. — Такое бывает. Она справится.

— Надеюсь, — ответил мой брат таким тоном, что я задумалась, только ли Молли он имеет в виду.

Айви легла и выключила свет. Габриель сел на край своей кровати, уперся подбородком в ладони и уставился в темноту. Айви давно уснула, а он по-прежнему неподвижно сидел.

Глава 28

КОМПАНИЯ НЕСЧАСТНЫХ ВЛЮБЛЕННЫХ

Рядом с семьей, участвуя в их жизни, я позабыла о собственных бедах. А теперь снова очутилась в тесной камере в зловонной темнице Аида, где нельзя было даже разогнуться. В довершение моих мучений в воздухе стоял едкий запах серы и слышались горестные крики. Я понятия не имела, сколько времени пробыла вне тела; должно быть, немало, потому что суставы занемели, и мышцы ныли при каждом движении. Кто-то оставил в камере сухие корки и жестяную кружку с водой. Я сидела в ночной сорочке, такой замурзанной, что уже не видно было первоначального цвета ткани, и пыталась выровнять дыхание, чтобы задавить нарастающую в груди панику. Несколько раз мимо мелькнула тень стражника, направляющегося к другим камерам. Почему-то он не задерживался у моей кельи.

Убедившись, что стражник ушел, я подползла к кружке и сделала большой глоток. У воды был гадкий металлический привкус. Все тело ныло, но хуже всего была боль за лопатками; казалось, если не расправить стиснутые крылья как можно скорее, я сойду с ума.

Чтобы отвлечься, я задумалась о Молли с Габриелем. У их странных отношений не было надежды на развитие. Молли не в силах полностью понять идею божественной любви. Эта чистейшая форма любви не отягощена человеческими понятиями, она обращена на все живое. За Габриеля, как бы ни был он озадачен страстностью девушки, я не беспокоилась. Брат не отступит от своего предназначения, ему это даже в голову не придет. А вот отвергнутой Молли предстояло жестоко страдать. Я надеялась, что Ксавье поможет ей, у него полон дом сестер — должен найти нужные слова.

Я не сомневалась, что Джейк рано или поздно вернется. И действительно, через несколько минут донесся пряный запах его одеколона. Джейк принес с собой факел, немного разогнавший тьму.