— А если я не хочу?

Эллиот скептически поднял бровь и махнул рукой мне за спину.

— Милочка, а куда еще ты денешься?

Спорить не приходилось. За пределами переулка клубилась тяжелая тьма, готовая пожрать тебя. Здесь была одна дорога, с единственной дверью в конце. Но от одной мысли войти в эту дверь мне делалось дурно. Казалось бы, это наверняка не так опасно, как одной скитаться во тьме. Я ведь не знала, кто или что поджидает меня там. Я даже не знала, где нахожусь.

Над ухом слышалось теплое дыхание Джейка.

— Все будет нормально, — пробормотал он. — Я за тобой пригляжу.

Странное дело, все они напряженно ждали моего решения. Словно у меня был выбор!

Расправив плечи, отчаянно храбрясь, я шагнула вперед.

Ларисса оскалила зубы в улыбке и, крепко ухватив меня за запястье, перевернула ладонь. Хватка была холодной и жесткой, однако я постаралась не вздрогнуть. Она подставила мою раскрытую ладонь Эллиоту, и тот что-то втиснул в нее. Я готовилась к боли, но, взглянув, увидела только чернильный оттиск: пропуск в клуб в виде улыбающейся рожицы-смайлика.

Ларисса нажала кнопку звонка, и тяжелая дверь сдвинулась в сторону. Джейк ввел меня в просторный, устеленный ковром вестибюль, откуда лабиринтом расходились в разные стороны узкие винтовые лестницы. Не дав мне времени осмотреться, подтолкнул к центральной. Ритмичная музыка зазвучала громче, оглушая так, что я нерешительно оглянулась назад, на открытую дверь.

— Поздно, милая, уже не передумаешь, — словно прочитала мои мысли Ларисса. — Добро пожаловать в наш мир.

И захлопнула за нами тяжелые двери.

Вслед за Джейком я спустилась по узкому лестничному колодцу на открытую танцплощадку, где теснились тела, били по воздуху кулаки и дергались в такт музыке головы. Пол площадки был размечен вспыхивающими разноцветными клетками. Я с удивлением увидела здесь людей разного возраста. Жилистые, обтянутые кожей конечности стариков резко контрастировали с гладкими обнаженными телами молодых. Поразило меня и присутствие детей. Они были при деле: убирали со столов, подносили выпивку. Всех, молодых и старых, объединяло одно: пустые лица и взгляды. Словно здесь присутствовали только их тела, а какая-то жизненно важная часть каждого была стерта. Механические движения лунатиков приостанавливались только на время, потребное, чтобы влить в себя новую порцию спиртного.

Иногда за масками лиц взблескивал нервный запуганный взгляд. Музыкальный трек бесконечно прокручивал одну и ту же компьютерную мелодию: «Я в Майами, сучка!». Вспышки света метались по гладкому бетонному полу, разбрасывая тени на тела, дергавшиеся в такт синкопам. В нос бил запах сигарет, алкоголя и духов.

Я прежде не бывала в клубах, так что сравнивать мне было не с чем, но картина показалась сюрреалистической. Потолок светился мириадами крошечных лампочек, стены, обитые красным бархатом, напоминали поставленные на попа кушетки. По периметру зала вместо столов были разбросаны белые кубы и низкие бархатные диваны. Столы светились, конические лампы на них и на стойке бара словно изливали расплавленную лаву. У стойки с невозмутимым видом маячили охранники в черном. Потрясающая женщина за стойкой с ловкостью циркачки жонглировала бокалами и бутылями. Ее крутые золотистые кудряшки гривой свисали на плечи, фигуру плотно обтягивало красное платье, на руках звенели медные браслеты. По смуглому горлу вились узоры тату. Женщина рассеянно разглядывала нас и не отвела взгляда, даже когда кто-то потребовал выпивки.

Теснящиеся тела расступались передо мной и Джейком. Не прекращая танца, люди следили за каждым нашим движением. Кто-то боязливо потянулся ко мне, но Джейк тихо зашипел и метнул на любопытного убийственный взгляд. Тот мгновенно отпрянул. Поздоровавшись с барменшей небрежным кивком и получив неуверенный кивок в ответ, Джейк спросил:

— Что будешь пить?

Ему пришлось почти кричать, чтобы перекрыть музыку.