Надо было рисковать. Иначе этот араб положит всех, кто выйдет из дома. А парням надо было вынести не только раненого Беляева, но еще и тела погибших. Значит, капитану следовало зачистить сад как можно быстрее.

В это время Игнатьев, щуря глаза, слипающиеся от дыма, наблюдал за передвижением «Кировца». Он приказал Самойскому и Синицыну начинать эвакуацию в сад. Первой ходкой парни должны были помочь выбраться из дома Беляеву и Рябову, второй и третьей – вынести тела погибших.

Рябов самостоятельно дошел до тылового дверного проема, лег у порога и крикнул Колтунову:

– Товарищ капитан, я сзади, если что, прикрою!

– А сможешь?

– Смогу!

– Добро.

Синицын с Самойским положили рядом с Рябовым Беляева, который потерял сознание. Потом они начали подтаскивать убитых, с опаской глядя на потолок, клубящийся дымом.

Игнатьев же следил за «Кировцем». Если он развернется, а тракторист укроется за приборной доской и поднимет ковш, то даже «ПК» не поможет остановить эту махину. Поэтому майор ждал момента, когда «Кировец» выйдет на короткий, метров десять, никак не более, участок дороги перед поворотом.

Боевик, находившийся в кабине, тоже понимал, что открытое место сулит ему беду, и увеличил скорость. Но Игнатьев успел из пулемета разнести два левых колеса «Кировца» и всадить очередь в двигатель. Трактор встал, накренился, и только ковш не дал ему перевернуться.

Бандит попытался выпрыгнуть из кабины. Игнатьев нажал на спусковой крючок. Прозвучал одиночный выстрел. Патроны в ленте кончились, но последний из них стал роковым для араба. Пуля попала ему в голову.

В это же время в соседней комнате раздался взрыв. Вновь ударил гранатометчик. Он стрелял с дальней позиции, которая находилась на возвышенности, иначе не попал бы в окно, не задев стены. Впрочем, это было уже не важно.

Игнатьев отбросил пулемет, схватил автомат и крикнул:

– Эй! Задело кого?

На счастье, Синицын и Самойский буквально перед взрывом успели вытащить в коридор два последних тела.

– Все в порядке! – ответил связист.

Раздался скрежет. Майор глянул верх, и в это время северная половина крыши рухнула. До полной катастрофы оставались считаные минуты.

Чтобы дать бойцам возможность вытащить из дома раненых и мертвых товарищей, Колтунов поднялся во весь рост и пошел к тыловому забору. Он длинными очередями бил по кустарнику и услышал короткий вопль. Значит, последний боевик из группы, атаковавшей с юга, был уничтожен, а резервы Айбас сюда не подвел.

Капитан отстрелял магазин, перезарядил автомат и приказал:

– Птаха, Сом! Белого и парней к правому забору. Чуваш прикрывает. Там занять оборону, подготовить гранаты. А где командир? Твою мать!.. Ведь он же был в дальней половине, где обрушилась крыша. Пацаны, держитесь, я за майором. Помощь уже рядом.

– Я с вами, товарищ капитан, – заявил Синицын.

– А кто оборону держать будет, Птаха? Оставайся здесь, это приказ.

Колтунов бросился в дом, уперся в груду горящих балок и крикнул:

– Старый, отзовись!

В грохоте рушащегося дома он едва услышал тихий знакомый голос:

– Уходи, Юра!

– Ты где?

– Уходи, придавит!

– Твою мать, Старый, не зли меня! Я и так не особо добрый.