— Увы! Увы! — воскликнул евнух. — Увы! Ни то ни другое.

И он без чувств упал к ногам Актеи.

Изумленная Актея выронила кинжал.

В это мгновение дверь распахнулась и в комнату стремительно вошли несколько человек. Это были рабы: они принесли статуи богов — покровителей брака, чтобы расставить их вокруг ложа. Они увидели бесчувственного Спора, увидели склонившуюся над ним женщину — бледную, с растрепанными волосами и диким взглядом, заметили валявшийся на полу кинжал и поняли все. Они схватили Актею и отвели ее в подземную темницу — ту самую, мимо которой она проходила чудесной ночью, когда Луций послал за ней, ту самую, откуда она слышала такие жалобные стоны.

Там она встретила Павла и Силу.

— Я ждал тебя, — сказал Павел Актее.

— Ах, отец мой! — воскликнула коринфянка. — Я пришла в Рим, чтобы спасти тебя.

— И теперь, не сумев меня спасти, хочешь умереть со мной.

— О нет, нет, — ответила девушка, чувствуя стыд. — Я забыла о тебе, я недостойна того, чтобы ты называл меня своей дочерью. Я несчастное, безумное создание и не заслуживаю ни жалости, ни прощения.

— Значит, ты все еще любишь его?

— Нет, отец мой, я его больше не люблю, это было бы уже невозможно, просто, как я тебе сказала, я лишилась разума. Ах! Кто исцелит меня от безумия? Нет такого человека на земле, нет такого бога на небе, кому это по силам.

— Вспомни сына раба: тот, кто исцеляет тело, властен исцелить и душу.

— Да, но у сына раба, хоть и не было веры, зато была невинность. А я еще не обрела веры и уже утратила невинность.

— И однако, не все еще потеряно, — сказал апостол, — ведь тебе еще остается раскаяние.

— Увы! Увы! — прошептала Актея: она не решалась этому поверить.

— Что ж! Подойди ко мне, — сказал Павел, усаживаясь в углу, — иди сюда, я хочу поговорить с тобой о твоем отце.

Актея подошла к нему, упала на колени, положила голову ему на плечо, и всю ночь апостол увещевал ее. В ответ слышались только рыдания, но утром она была готова к принятию крещения.

Почти все узники, находившиеся в темнице с Павлом и Силой, были христиане из катакомб. За те два года, что Актея провела среди них, они успели оценить добродетели девушки, а ее проступки были им неизвестны. И всю ночь к небу возносились молитвы о том, чтобы луч веры коснулся несчастной язычницы. И наконец голос апостола торжественно возвестил, что у Господа стало одной служанкой больше.

Павел не скрыл от Актеи, каких огромных жертв потребует от нее новое положение: во-первых, ей надлежало пожертвовать своей любовью, во-вторых, быть может, и жизнью: каждый день в темницу являлась стража и забирала нескольких жертв для обрядов искупления или для праздников. Многие христиане, спешившие удостоиться мученического венца, сами отдавались в руки палачей. А те уводили людей без разбора, не глядя: им нужна была лишь страждущая человеческая плоть, лишь зрелище человеческих страданий на кресте или на арене амфитеатра. При таких обстоятельствах обращение в христианство было не просто религиозным обрядом, оно означало готовность умереть за веру.

И Актея думала, что перед лицом грозной опасности ей простится скудость познаний в новой вере. Она имела достаточное представление об обеих религиях, чтобы проклясть одну и благословить другую: все известные ей злодеяния были совершены язычниками, а все проявления добродетели она видела у христиан. Но самое главное — уверенность в том, что она не сможет жить с Нероном, заставила ее желать смерти вместе с Павлом.