– Хлебнешь, Тимофеич? – Дракула эффектно сорвал пробку движением большого пальца правой руки. – На, возьми, пока не нагрелось.

Сиволапов хотел отказаться, чтобы не понижать градус после коньячного спирта, но почему-то не отказался, а взял и первый глоток произвел с демонстративным удовольствием, крякнул и похвалил, вытирая губы ладонью:

– Действительно, ледяное. 

Тем же манером Дракула разделался со второй пробкой и высосал свою порцию в четыре глотка.

Все это время Иван Тимофеевич стоял перед ним, переминался с ноги на ногу и ощущал растущую тревогу. Возможно, причиной ее появления служил брошенный на край стола средних размеров конверт из плотной черной бумаги, наполненный чем-то, по контуру похожим на пачки банкнот. Когда полковник вошел, конверта вроде не было. Откуда он взялся? Что в нем может находиться? И почему бандит смотрит как-то странно, разбавив усмешку долей сочувствия?

– Я тут нам девочек заказал, – сказал Дракула. – Сейчас должны подъехать. Развлечемся, а потом и поговорим.

– Меня в любой момент могут вызвать, – сказал Иван Тимофеевич, испытывая страстное желание узнать тайну черного конверта немедленно. – Я же сегодня ответственный! Вдруг какое ЧП случится…

– Ничего не случится, – махнул рукой Дракула. – Я сказал своим ребятам, чтоб не буянили.

– А то, кроме твоих, некому! Вон, перед входом болтаются, весь асфальт заплевали…

Пожав плечами, Дракула согласился поговорить без проволочек, и Сиволапов очень быстро пожалел о том, что настоял на своем.

Лежа под проституткой, Ванька-вор почти что страдал. Он всегда был падок на дармовщинку, которой периодически его баловал Дракула – проклятое коммунистическое воспитание мешало ему заводить интрижки на работе, а платить из своего кармана офицер чертовски не любил, – так что, когда удавалось, отрывался по полной программе, забыв о возрасте. Но сегодня, после разговора с авторитетом, развлекаться как-то не получалось. Профессионалка продемонстрировала весь спектр оказываемых услуг, но довести клиента до нужной кондиции не смогла. Иван Тимофеевич сжимал зубы и кулаки, пыжился и напрягался, но результат оказывался невелик. Как только что-то страгивалось с мертвой точки, перед глазами вставали показанные Дракулой фотографии – и происходил мгновенный и полный дефолт. Сиволапов чувствовал себя так, словно его насилуют, а он никак не может расслабиться. Последней каплей явилось то, с каким понимающим выражением шестнадцатилетняя соплячка, уменьшив амплитуду совершаемых телодвижений, погладила полковника по голове и спросила участливо:

– Устал, да? Или слишком много выпил? Одним могучим рывком Сиволапов сбросил продажную девку на пол:

– Пшла на хер, дура дешевая!

Она безмолвно удалилась, а он остался лежать на диване, только перевернулся со спины на правый бок и поджал ноги, продолжая думать свою невеселую думу.

Несколько дней назад, по приказу Дракулы, за Акуловым установили наружное наблюдение. Работали хорошие специалисты, из бывших ментов, оставивших службу по причине безденежья, так что опер слежки не углядел, в то время как все его контакты оказались зафиксированными.

Акулов нашел Новицкого, которого зять Сиволапова, работающий в Управлении собственной безопасности и стоявший у истоков всей провокации, якобы так и не смог отыскать, чтобы представить на суд. Потом Андрей шлялся в жилконтору и по другим инстанциям, наводя справки о квартире. Из всех жилищных афер, провернутых Иваном Тимофеевичем, эта получилась наиболее бездарной. Собственно, он никогда особо не умничал, не стремился оборвать все концы, делая ставку на собственное служебное положение, связи во властных структурах и возможности группировки Саши Графова, и работал только в «своем», Северном, районе.