– Мне кажется, один раз я видел за собой хвост. Когда ездил в сорок девятое, вокруг сшивался какой-то странный тип…

– Готов поспорить, что странным он тебе показался только сейчас, а тогда ты на него и внимания не обратил, так, отметил мимоходом и забыл.

Как и подавляющее большинство других оперативников, ни Волгина, ни Акулова никто и никогда методам контрнаблюдения не обучал. В повседневной практике такие навыки обычно и не требовались. Ну кому придет в голову следить, например, за опером территориального отделения, который в течение рабочего дня мотается с папкой под мышкой и высунутым языком по заявкам о кражах и грабежах, проверяет адреса наркоманов, встречается с осведомителем, про которого всему району достоверно известно, что он – милицейский стукач и втихаря от начальства скрашивает свой обед стопариком водки? Разве что «собственной безопасности», привыкшей стрелять из пушек по воробьям. Да и «убойщика» из РУВД, пусть он и занимается не в пример более важными делами, вражеской стороне «пасти» резона нет – на уровне райуправления действительно серьезные темы удается раскрутить крайне редко и, в основном, за счет благоприятных случайностей; по тем же делам, которые получается «поднять» в результате кропотливой работы, проходят фигуранты, о слежке и не помышляющие. В лучшем случае, углядев мента в троллейбусе, они запомнят, на какой остановке он вышел, да и то не будут знать, как этой информацией распорядиться.

– Спорить не будем, – покачал головой Акулов. – Мы просто проверим. Сейчас никакой слежки нет, это точно. Скорее всего, они упустили меня ночью, не ожидали, что я сорвусь на вызов. Значит, станут караулить около моего дома, а если я там не появлюсь, то утром переместятся к работе, чтобы не прозевать мой приход. Дома я не появлюсь, найду, где ночь перекантоваться, а завтра мы попытаемся их прихватить.

Волгин молчал, но на его лице было написано сомнение.

– Серега, а что мы теряем?

– Попробовать, конечно, можно. Только если твои умозаключения верны и за всем этим стоит одна команда, то как раз этой ночью они должны были ждать, что тебя вызовут на работу. И потом, уж если доходить до полной шизофрении, то и телефон твой они должны прослушивать. И за мной ходить.

– Я ни на чем не настаиваю. Давай посмотрим! В конце концов, если ошибемся и все окажется ложной тревогой, я первым вздохну с облегчением. А по поводу того, что должны были ждать моего вызова – в больших организациях зачастую правая рука не ведает, что творит левая. Убивали одни, следят – совсем другие, связи между ними, естественно, нет никакой, а главарь не догадался или просто забыл скоординировать их действия. Они ведь тоже совершают ошибки, не одни мы такие тупые! Серега, я тебя прошу, соглашайся. Для меня все это очень важно.

– Да я и не отказываюсь, – вяло отозвался Волгин и посмотрел на часы. – Не пора разбегаться? У меня глаза уже слипаются.

– Езжай, я еще посижу.

– Может, добросить куда?

– Я доберусь. Слушай, а что такое «ПКТ»? – Акулов, покосившись на телевизор над стойкой, заметил логотип телеканала в левом углу экрана. – Помещение камерного типа?

– Первое кабельное телевидение.

– Про нас говорят…

Словно услышав оперов, официантка привстала на цыпочки и прибавила громкость звука.

В студии беседовали двое. Вальяжный господин с блестящими усами и вертлявый телеведущий в желтой кепке-бейсболке, надетой козырьком назад. Журналист наваливался на стол и не мог угомонить свои руки, его пальцы то сплетались в сложный узел, то бессильно падали на столешницу, оставляя на полировке влажные отпечатки.