В море собирались очередной раз. Ничего особенного и героического – так на две недельки. В усмерть нас умотали проверками нашей готовности и благонадёжности и уже аж зубы чесались, как хотелось в море уйти от всей этой вакханалии.

– Экипажу построиться на ракетной палубе! передаёт хрипатая "Лиственница"

Ну, бля, ну что опять?! Уже тревогу вот-вот должны были объявлять для приготовления к бою и походу. Выходим, понурые. Народищу-то понаехало! Командующий флотилией, все его заместители, замполиты всех мастей. Сейчас начнётся. Началось: сказал речь командующий, сказал речь его замполит, сказал речь флагманский кто-то там, сказал речь какой-то гость. Уже и курить захотелось от их пафоса. И тут из машины на пирсе вылазит какой-то дяденька подозрительной наружности в чёрном платье и с ведром и веником.

– А сейчас!, – радостно объявляет нам замполит флотилии, – Ваш экипаж! И подводную лодку! Освятит! Отец такой-то!!!

Смотрю на отца – не мой отец явно, а я как-то всегда брезговал, когда в меня посторонние отцы водой брызгались. Тут из строя выходит командир БЧ-5.

– Вы куда?! – спрашивает его ведущий мероприятия, который пару лет назад идеологию КПСС в массы распространял.

– Я татарин, – отвечает механик.

Выходит командир БЧ-4

– А вы куда?

– А я – узбек.

Ну тоже выхожу, конечно.

– А вы куда?

– А у меня высшее инженерное образование – говорю.

Тут по строю идёт ропот, вот, мол, гад хитрожопый.

– Ладно, – говою, – шучу я тоже татарин. Ну или узбек.

– Что ты, блядь, врёшь, Эдуард!, – не выдерживает наш экипажный замполит, – ты же из Белоруссии!!

– Ну и что, – парирую, – я после ига монголо-татарского в Белорусси остался: там женщины симпатичнее наших степных и растут ёлки.

Так и стояли втроём курили на люке КШР три морских диавола, пока остальных дяденька этот обрызгивал ходил метёлкой из ведра. А мы плевали в залив и гордились своей неповторимостью.

– То есть, – предположил механик, – если мы сейчас ебанём по Америке все двести своих ядерных боеголовок, то мы, как-бы и благое дело сделаем.

– А то, – подтвердил я, – мы ж пацифисты по натуре, а они гады и вообще.

Старпом

В дремоту центрального поста свистнула пуля. Это старпом наш заскочил.

– Эдуард, а где моя шапка?

Мою тонкую душевную организацию откровенно обижают такие вопросы. Тем более я уже целый старший лейтенант, сдал все зачёты, сходил в автономку и стал незаменимым специалистом, то есть в подводной иерархии "равный среди равных". Поэтому я картинно обижаюсь:

– Сей Саныч, да гребу я где ваша шапка? Я ж по подводной лодке дежурный, а не по вашей шапке.

Я конечно знаю, где его шапка. Мало того, – я прямо сейчас её вижу. Она на затылке у него, а он её потерял и теперь не знает как ему до штаба дойти. У военных же как: без трусов идти можно по улице, а без шапки – ни при каких условиях. Вот хоть бы бомбы атомные падают, но ты всё равно должен бежать в шапке, на ходу отдавая всем честь. Потому, что как без шапки честь отдать можно? Я себе не представляю, а вы?

Старпом у нас умничка, конечно. Подводной лодкой управляет в надводном и подводном положении, знает наизусть МППСС и ещё восемьсот пятьдесят документов, необходимых для управления кораблём, но вот, например, машину научиться водить так и не может. Да. И шапка. Он всё время её теряет.

– Андрюха! – кричит старпом в открытую дверь штурманской рубки.

Выглядывает штурман Андрюха

– Ты шапку мою не видел?

– Нет,- говорит Андрюха, – не видел Сей Саныч.