– Нет, – честно отвечаю я. – Я прекрасно понимаю, что, если похудею, краше не стану.

– Точно нет? У нас тут такое часто встречается. Девочки думают, что они слишком толстые, перестают есть, а потом в самый неподходящий момент падают в обморок.

– Моя тетя говорит, что я ем как не в себя, – утверждаю я.

– Ну и отлично, – отвечает доктор Уолш. Они с миссис Альварес переглядываются и дружно кивают, как будто им нужно подтвердить, что они этим очень довольны.

– Тогда сейчас мы оставим тебя одну, чтобы ты могла спокойно одеться. Потом ты пойдешь домой и отдохнешь.

Я киваю.

– Получается, я прогуляла китайский и математику?

Доктор Уолш улыбается так доброжелательно, как умеет только он один.

– Я уже проинформировал твоих учителей о произошедшем и предупредил их, что тебя не будет. Можешь по этому поводу не переживать.

– Спасибо, – говорю я, но, конечно, всё равно переживаю.

– Да, кстати, если тебе сегодня вечером станет нехорошо или голова начнет кружиться, ты мне сразу же позвонишь, поняла?

Я обещаю позвонить, если что, и они уходят. Уже в дверях доктор Уолш еще раз оборачивается и спрашивает:

– Кобальт, верно?

– Что? – удивленно переспрашиваю я.

– Те ножи ведь были из кобальта?

– А, да, – говорю я.

Он с улыбкой кивает.

– Век живи, век учись.

И закрывает за собой дверь.

Я нахожу пятачок, на котором растет хоть какая-то трава и нет того мусора, который некоторые кидают через забор несмотря на строжайшие запреты, и усаживаюсь. Только сейчас я замечаю, что меня трясет. Приходит запоздалый ужас оттого, что Карилья и ее свита бросили меня на произвол судьбы, несмотря на то что отлично знали: я не умею плавать. Можно ли более явно продемонстрировать свою враждебность? Очевидно, что Карилья была бы совершенно не против увидеть меня мертвой.

Я накрываю голову руками и закрываю глаза. Всё мое тело дрожит, и я чувствую, что вот-вот заплачу. Я уже не в первый раз после нападения забиваюсь в какой-нибудь угол и плачу. Но сегодня вместо этого мысленно возвращаюсь к моменту под водой – за секунду до того, как потеряла сознание. К тому мигу, когда мне показалось, что я могу дышать водой. И к тому, какое я тогда испытала умиротворение, почти что радость. У меня было чувство, будто больше никто не сможет сделать мне ничего плохого.

Когда я думаю об этом, мне становится не по себе. Была ли я так близка к смерти, что у меня начались галлюцинации? А может быть, в тот момент я радовалась приближающейся смерти? Было ли это чем-то вроде зова? Желанием смерти? Мои собственные мысли ужасают меня, я поднимаю голову и делаю глубокий вдох. Нет! Я ни за что не выберу этот путь, который бы вполне устроил Карилью! Я тру уголки глаз, но там всё еще никакого намека на слезы. Вместо этого я замечаю доктора Уолша, который летящей походкой идет по набережной в белом льняном костюме и плетеной шляпе от солнца.

Доктор Уолш не женат и, похоже, наслаждается своим положением, как, впрочем, и всей своей жизнью. Сейчас он направляется в клуб, где каждый день обедает, а после позволяет себе выкурить сигару, что нетрудно почувствовать, если встретить его после обеда. Его клуб – клуб Принцессы Шарлотты – назван в память о старом названии залива, на берегах которого расположен Сихэвэн. Когда-то давно, когда Австралия еще была так называемым «государством», а правил ею король в далекой Англии, Эквилибри так и назывался: залив Принцессы Шарлотты.

Здание клуба видно отсюда. Это неприметная постройка над пляжем, стоящая на темных сваях для того, чтобы противостоять приливам, которых уже давно не бывает.