— Эй, ты! Выметайся из дома быстро, сегодня тебе честь оказана, в твоём доме будет почивать княжна Полоцкая! — проорал в мой адрес нагломордый, ещё издалека. Ага, ща бля, бегу и тапочки теряю.

— Да с хрена бы то? — возразил я, — Мой дом не ночлежка. И не ори так, у меня сын недавно уснул.

— Что?! Да как ты смеешь смерд? Ты знаешь, кто я? — он глаза так выпучил, что я сам с собой спор устроил — лопнут или нет. Тем временем, возок поравнялся с моим двором. А на шум вышла моя ненаглядная с заспанным Ивашкой на руках. Разбудил, всё‑таки скотина.

— Да мне насрать, — лениво отозвался я, настраивая себя на драку. Всё равно, добром это не закончится. Уверен.

— Арес, чего тут за шум, — глядя на меня и не обращая внимания на пыхтящего воина, спросила Купава. Вот она, уверенность в своём мужчине во всей красе. Это дорогого стоит.

— Ты! — снова подал голос бородатый, — Я сейчас выкину из твоей развалюхи и тебя и твоего щенка и твою шлю…

Договорить я ему уже не дал. Плавным рывком преодолел разделяющее нас расстояние и раскрытой ладонью ударил в грудную пластину. Его подбросило метра на три в вверх и унесло метров на десять вдоль улицы. С металлическим лязгом мордастый рухнул на землю, и его несколько раз перевернуло, протащив по пыльной дороге.

— Плохо у вас воспитана стража, княжна. Пришли как тати — и ждёте крова и доброго слова? — скривил я губы в подобии улыбки, повернувшись к возку. Из которого на меня смотрели одни красивые и удивлённые глаза цвета фиалки, и другие, поблёкшие как у рыбы — с ненавистью и презрением.

— То не моя стража, то воины князя Киевского, — помедлив, отозвалась княжна, — Я не властна на ней.

А ничего так голосок, и сама она ничего. Обернулся к Купаве, но та уже в дом ушла, сынишку устраивает в люльку. А тот чего‑то капризничать решил. Ну правильно, недоспал, вот и будет теперь характер показывать. И всё из‑за мурла горластого.

— Чего ты с ним разговариваешь, княжна, — раздался скрипучий голос кошёлки, — С каким‑то смердом… Проучить его плетьми за наглость и вся недолга.

— Я сама решу, с кем мне разговаривать и как, боярыня, — огрызнулась княжна в ответ. О, как. Страсти какие кипят. Интересно, а чего это княжну из Полоцка везут в Киев, да под сопровождением Киевской стражи? Не просто так, покататься едет. Видимо, замуж отдают? И явно, она желанием не горит. Не моё дело, конечно, но жалко девку. А вот судя по выскакивающим из домов стражникам, сейчас будут разборки.

— Не княжье это дело, перед всяким холопом оправдываться, — ответила высокомерно старая грымза.

— Слышь, ты, карга старая? Ещё раз в мою сторону свой вонючий рот откроешь, я тебе язык вырву и тебе же в жопу засуну, — обиделся я.

Слегка растерянно посмотрев на меня, боярыня открыла рот чтобы достойно ответить такому наглецу, но тут с шумом подбежал отряд металлистов. Не особо задаваясь вопросом — кто виноват, тут же решили взять меня в оборот. Самый ближний — без всяких затей, попытался ткнуть меня в живот тупым концом копья. Его счастье. Ткнул бы острым, ответ был бы однозначным — прибил бы нахрен. Жили тут по простым правилам, просто и не замысловато. Ударили? Бей в ответ, пока пощады не запросят, или не вырубятся. Только не убивай. Хотят убить? Убей сам. Пустили кровь? Возьми его кровь и можно с жизнью. Кровь тут называют — живица. Отворил живицу, значит убить хотел — получи обратку. Считаешь себя несправедливо обиженным? Вызови обидчика в Круг на поединок — пусть Боги рассудят кто прав.