— Не совсем нашла. Я услышала, как она закричала, и выбежала из дома. Первым к ней подошел Эбен.

— Понятно.

Я стала готовиться к следующему вопросу, но, к моему удивлению, вопроса не последовало. Вместо этого инспектор предложил, чтобы мистер Салливан проводил меня домой, а потом вернулся. Он не хотел, чтобы Джим слышал, как я буду отвечать на его вопросы. Я встала и вдруг очень испугалась, вспомнив, что мы с Джимом не обсудили, что говорить им, а что не говорить.

Но Джим решил этот вопрос очень просто.

— Не волнуйся, Лу. Мы скажем всю правду, а там будь что будет! И выбрось эту сигарету. Все видят, что ты не куришь.

Инспектор Бриггс улыбнулся. Однако выражение его лица изменилось, когда Джим подошел к книжным полкам, и открыл бар.

— Вот вам улика, — сказал он.

Салливан вывел меня на крыльцо, и я чуть не упала в обморок. Раньше со мной такого никогда не случалось.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Мама поставила Холмса в известность, что этой ночью он должен спать в доме, руководствуясь тем, что если у нас было совершено одно убийство, то может быть совершено еще несколько, что было внолне оправданным, как тогда казалось.

Но использовать Холмса в качестве защитника казалось абсурдным. Маленький испуганный человечек, он ходил за нами, когда мы запирали на ночь окна и двери, боясь отойти на несколько шагов. И это Холмс первым высказал теорию об убийце-маньяке.

— Должен вам сказать, мисс, — заметил он, — я рад, что буду спать здесь. Кто-то поблизости сошел с ума, это точно.

— Но этот сумасшедший прекрасно знает наши привычки, Холмс.

— Это не так уж трудно, мисс, когда все здесь живут по расписанию.

— Кроме вас, Холмс!

Он улыбнулся. Мама настаивала, чтобы все слуги в десять часов были дома, но Холмс мог выйти из дома в любое время и воспользоваться дорогой, ведущей через ничейную землю. И я прекрасно знала, что он не только не подчинялся этим правилам, но иногда просто не спал дома.

Сейчас я думаю, что Холмс тогда старался что-то сообщить мне. Позже он, должно быть, передумал, но я часто спрашиваю себя, что было бы, если бы он не изменил своего решения. Во-первых, возможно, не было бы совершено второе убийство. Кроме того, мы поняли бы, что наши слуги знали или догадывались о гораздо большем, чем мы.

Но, как я уже говорила, жители Полумесяца считают, что слуги должны знать свое место, в результате чего существовало молчаливое противостояние между теми, кто входит в дом через заднюю дверь, и теми, кто входит через парадную. Потому в эту ночь у Холмса не было возможности поговорить. Мама подошла к нам раньше, чем он решился что-то сказать, и, заставив снять с постели в комнате для гостей, находившейся рядом с ее спальней, наши лучшие простыни, приказала ему не храпеть и постучать к ней в дверь, если он услышит какие-нибудь подозрительные звуки.

Бедный Холмс! Он, конечно, был беспринципным человеком, но мне он всегда нравился.

Это может показаться невероятным, но я смогла остаться одна в своей комнате только в половине одиннадцатого, когда мама заперлась на все замки в спальне. Только шесть с половиной часов назад я увидела, как мисс Эмили выбежала с криком из дома и упала в обморок, но мне показалось, что я прожила с тех пор многие годы — так все это на меня подействовало.

И это не только результат убийства. Не только результат страха за Джима Веллингтона, который к тому времени мог быть уже арестован. Даже я знала, что человеку не грозит электрический стул только за то, что он нашел убитую женщину, которая была старой и больной и лежала в своей кровати. Меня волновало то, что я все еще беспокоюсь о нем. Возможно, это беспокойство было вызвано просто жалостью к человеку, которому грозит опасность, который живет один в этом пустом и неухоженном доме, покинутом слугами, потому что Хелен истратила все деньги на свои экзотические наряды, духи и другие вещи, которые, на мой взгляд, были для нее важнее, чем он.