— Я должна немедленно пойти туда. Им нужна помощь.

— Боюсь, мама, полиция не впустит тебя в дом.

— Не говори глупости! Тебя же впустили.

— Они хотели спросить меня кое о чем.

— Вот именно, — заметила она сухо. — Мою дочь допрашивает полиция, даже не спросив у меня разрешения! Кроме того, Ланкастеры мои старые и очень близкие друзья. И когда я подумаю, что этот одинокий старик и эти две преданные дочери…

Вот так-то. Мама едва ли обменялась двумя словами с мистером Ланкастером за все эти годы, так как у нас были споры из-за того, где проходит разделительная линия наших участков. Что же касается дочерей, то я не раз слышала от нее, что они — две бесхребетные женщины, которые не могут за себя постоять и полностью находятся в подчинении этой бессовестной и жестокой старухи! Но по традиции все умершие в Полумесяце считаются почти святыми, что, в общем-то, неплохо.

В конце концов я уговорила ее войти в дом, и она стала расспрашивать меня о подробностях, которые были мне известны. Мне показалось, что слушает она меня очень внимательно и что к концу рассказа она несколько успокоилась.

— Ты говоришь, что все двери были заперты?

— Так утверждает прислуга. Ты же знаешь, как они к этому относятся.

— И Эмили, когда выбежала из дома, была полностью одета?

— На ней было белоснежное платье, мама, — сказала я, улыбнувшись. — Без единого пятнышка.

Она быстро взглянула на меня, удивившись моему замечанию.

— Что ты хочешь этим сказать, Луиза?

— Именно то, что ты хотела узнать, мама, — ответила я и пошла в свою комнату.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Думаю, каждая женщина с нежностью вспоминает о предмете своей первой любви, хотя любви этой уже нет и вернуть ее невозможно. Во всяком случае, до тех пор, пока не появляется новая любовь. Десять лет назад, когда мне было восемнадцать, а Джиму двадцать пять, мы были обручены. Из этого ничего не получилось, потому что мама не хотела, чтобы я вышла замуж и оставила ее одну, а Джим усугубил положение, обвинив ее в эгоизме и отказавшись делить меня с ней. В общем, хорошего ничего не было, и через два года после нашего разрыва он женился на Хелен, и они жили с ней, периодически расходясь, вот уже восемь лет.

Женщины Полумесяца никогда не любили Хелен. И это было естественно, потому что она смеялась над их предрассудками и открыто осуждала их глубокие убеждения. Кроме того, она была молода и привлекательна, и они не могли простить ей этого.

— Глупая ветреная девчонка, — сказала о ней вскоре после свадьбы миссис Дэлтон, а мистер Дэлтон улыбнулся, попивая чай.

— Скажите моей жене, — сказал он, не обращаясь ни к кому в частности, — что она внешне очень привлекательна.

Но независимо от всего этого я была очень напугана в тот вечер. Вскоре полиция узнает о том, что Джим был в доме во время или примерно тогда, когда стало известно об убийстве, что он убежал и я скрыла это от полиции.

Я была также поражена тем фактом, что он убежал, зная, что произошло. Почему он это сделал? Почему не поднял тревоги? Почему не закричал, не вызвал полицию, не сделал того, что делают нормальные люди в ненормальных обстоятельствах? Я переоделась. Жители Полумесяца стали бы переодеваться к обеду даже во время землетрясения, но мое волнение граничило с безумием. Обед прошел ужасно, потому что мама вспомнила все свои обиды..

— Не могу понять, Луиза, почему ты тут же не вернулась и не рассказала мне обо всем.