Кэбот уходит, затворяя за собой дверь.

Скрипач (саркастически). Из-за нас не торопись!

Сдерживаемый смех. Он передразнивает Эбби:

А где Ибен?

Снова смех.

Женщина (громко). А что в этом доме приключилось – яснее ясного!

Эбби появляется наверху в дверях спальни и останавливается, с изумлением и обожанием смотря на Ибена, который ее не видит.

Мужчина. Тсс! Может, он у дверей подслушивает. На него похоже.

Их голоса понижаются до напряженного шепота. Их лица сосредоточены от сплетен. Кэбот сошел с крыльца, облокотился о ворота и, моргая, смотрит в небо. Эбби молча идет по комнате. Ибен ее замечает, лишь когда она подходит совсем близко к нему.

Ибен (вздрагивает). Эбби!

Эбби. Тсс!

Пылко его обнимает. Они целуются, затем вместе склоняются над колыбелью.

Хорошенький, правда? Вылитый ты!

Ибен (доволен). Да ну? А я так не вижу.

Эбби. В точности ты!

Ибен (хмурится). Это мне совсем не по нраву. Опять надобно что-то ему уступать. Всю жизнь только это и делаю. Скоро вовсе невмоготу станет!

Эбби (прижимая палец к его губам). Да ведь мы делаем все, что можем. Придется ждать. Должно же что-нибудь случиться. {Обнимает его.) Пора мне вниз.

Ибен. А я так вопче из дому пойду. Не могу я это переносить – скрипку да смех.

Эбби. Ты не унывай. Я люблю тебя, Ибен. Поцелуй меня.

Он целует ее. Они застывают в объятиях друг друга.

Кэбот (у ворот, в смятении). Даже музыка не может это «что-то» прогнать. Так и чуешь, как оно с вязов падает, по крыше взбирается, вниз по трубе сползает, по углам тычется. Нету мира в домах, нету спокою, коли с людьми живешь. Это «что-то» завсегда с тобой. (С глубоким вздохом.) Пойду-ка я в коровник да малость отдохну.

Кэбот устало направляется к коровнику.

Скрипач (настраивая скрипку). А ну-ка, отпразднуем то, что старую вонючку обдурили! Таперя-то, когда он ушедши, мы и вправду можем повеселиться.

Играет «Индюшку в соломе». Теперь веселятся от души. Молодежь встает танцевать.

Сцена вторая

Через полчаса, снаружи. Ибен стоит у ворот и смотрит в небо, на лице его выражение немой боли, ошеломленной самой собой. Вперив глаза в небо, из коровника усталой походкой возвращается Кэбот. Он видит Ибена, и его настроение тотчас меняется. Взволнованный, он жестоко и торжествующе ухмыляется, подходит к Ибену и хлопает его по спине. Из дома доносятся вой скрипки, топот, голоса, смех.

Кэбот. Так вот ты где!

Ибен (испуган, затем мгновение смотрит на него с ненавистью и тупо произносит). Ага.

Кэбот (с насмешкой его оглядывает). А чего ж ты не на танцах? Там все про тебя спрашивают.

Ибен. И пущай спрашивают!

Кэбот. Там красивых девиц уйма.

Ибен. И черт с ними!

Кэбот. Тебе следовало бы вскорости на одной из них жениться.

Ибен. Ни на ком я не женюсь.

Кэбот. Ты бы тогда часть фермы в приданое получил.

Ибен (глумливо улыбается). Это вроде тебя? Нет уж, я не из таковских.

Кэбот (задет за живое). Врешь! Это родня твоей мамаши метила мою ферму оттягать.

Ибен. Другие так не говорят. (После паузы, с вызовом.) Да у меня и так есть ферма!

Кэбот (с пренебрежением). Это где же?

Ибен (топает ногой). Тут!

Кэбот (откидывает голову и грубо хохочет). Хо-хо! Стало быть, тут? Ну и сказанул!

Ибен (сдерживается – угрюмо). Вот увидишь!

Кэбот (пристально, подозрительно смотрит на сына, пытаясь его понять, после паузы говорит с презрительной уверенностью). Ага. Увижу. И ты увидишь. Да коли кто и слепой, так ты – слепой, ровно крот в норе!

Ибен внезапно смеется: одно отрывистое «Ха!»

Ну, что «ха»?

Ибен, не отвечая, отворачивается.