— Мак, — заговорил отец. — Ты еще ничего не слышала?

В трубке раздались гудки, словно звонил кто-то еще. Где это происходит, в ее телефоне или в отцовском?

— Привет, пап. Завтра я встречаюсь с представителем обвинения, чтобы обсудить мои показания. Сегодня вечером у меня небольшой дружеский обед с местным полицейским начальством. Будет весело.

— А о нем ничего не слышно?

— Об Энди? — Он не мог спрашивать больше ни о ком. Мак проглотила застрявший в горле комок. — Нет.

Какое-то время отец молчал. Она и в самом деле ожидала, что Энди так или иначе свяжется с ней. В глубине души она даже надеялась, что он приедет в аэропорт, но… тщетно. И в гостинице ее не ожидала записка от него, а Карен, сотрудница полиции, отвозившая ее из аэропорта в отель, не обмолвилась об Энди ни словом. Мак задавалась вопросом: действительно ли между ними все кончено? Возможно, он снова встречается с той медсестрой, с которой у него были свидания. Продолжает встречаться. Ее бы это не удивило. Настало время, когда ей придется жить в одиночку и признать тот факт, что они не созданы друг для друга.

— Когда ты пойдешь на эндоскопию, пап?

— Скоро.

Она прекрасно понимала, что его убивает то, что он не смог полететь в Сидней вместе с ней. Ничто не радовало его в теперешней ситуации, не стоит и говорить ему, что так лучше для его здоровья. Но, несмотря на то что Мак хотелось бы, чтобы в Сиднее ее морально поддерживал близкий человек, она не нуждалась в том, чтобы отец держал ее за руку. Ей уже двадцать семь лет, и она вполне способна держать себя в руках — неважно, насколько серьезные испытания ее ожидают. К тому же отец имел привычку чересчур глубоко вторгаться в ее жизнь. Удивительно, как далеко простирались его профессиональные связи. Когда отец начал вмешиваться в ее дела, Макейди такое участие показалось обременительным.

— Пока новостей нет, — продолжала Мак, — но я буду держать вас в курсе. Я просто хотела сообщить вам, что долетела хорошо. Я тебя люблю, пап. Береги себя, хорошо?

— Если у тебя возникнут хоть какие-то проблемы, сразу же звони нам.

— Непременно. Я люблю вас…

Сразу после окончания разговора Мак увидела, что на телефоне загорелся красный огонек.

— Вам новое сообщение, — сообщил голос гостиничного служащего. — Мисс Вандеруолл, здесь Джерри Хартвелл, представитель обвинения…

А вот и он. Она поймала себя на том, что ее мгновенно сковала ничем не оправданная боязнь того, что сейчас он сообщит ей какую-нибудь ужасную новость о процессе. Что случилось?

— …только хотел подтвердить, что мы будем в баре гостиницы на первом этаже к семи часам. Дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится или у вас возникнут проблемы. Мой номер…

Макейди снова натянула на голову простыни.

Все в порядке, Мак. Все хорошо.

Почему ты все время ожидаешь худшего?

* * *

«Мне кажется, ты сама не понимаешь, какая ты красивая… Ты похожа на цветок, готовый расцвести».

Сьюзи Харпин вспоминала эти слова с огромным воодушевлением. Это сказал ей сегодня ее возлюбленный.

Ей еще многое предстояло сделать, но Сьюзи не могла не оторваться ненадолго от неприятного занятия, чтобы закрыть глаза и подумать о том, какой замечательный поворот произошел в ее жизни. Она уронила руки вдоль тела, думая о любви, о том, как это важно, и о том, что она всегда знала, что рано или поздно ее найдет любовь. Она так долго ее ждала, и вот ее час настал.

О любовь моя…

Глубокий вздох. Улыбка.

Сьюзи уже выбрала себе подвенечный наряд.