Господи, я узнаю Тебя во всех испытаниях, которые Ты посылаешь. Да будет то, что хорошо для Тебя, хорошо и для меня. Дозволь мне радовать Тебя, как сын радует отца. Да будут мысли мои о Тебе покойны и неизменны даже тогда, когда мне трудно сказать, люблю ли я Тебя».

Обычно в этот момент я успеваю ощутить – всего на долю секунды, но этого достаточно – то Всемогущество, которым движутся Солнце, и Земля, и звезды. Однако сегодня у меня нет настроения общаться со Вселенной; гораздо сильнее моя потребность получить ответы на свои вопросы от человека, что стоит рядом со мной.

Он отнимает руки от ствола дуба, я следую его примеру. Он улыбается, и я улыбаюсь в ответ. В молчании мы неспешно возвращаемся в дом и все так же молча пьем на веранде кофе.

Я смотрю на огромное дерево посреди моего сада, с лентой вокруг ствола, которую я повязал после одного сна. Действие происходит в деревушке Сен-Мартен во французских Пиренеях, в доме, о покупке которого я успел пожалеть. Этот дом меня поработил, он требует постоянного моего присутствия: нуждается в ком-то, кто присматривал бы за ним, подпитывал своей энергией.

– Дальше двигаться бесполезно, – как всегда первым не выдерживаю я и прерываю молчание. – Боюсь, я достиг своего предела.

– Забавно. Я всю жизнь пытаюсь достичь своего предела, но все еще не преуспел. Моя вселенная непрерывно расширяется, и я даже приблизительно не представляю ее пределов, – усмехается Ж.

Он может себе позволить быть ироничным, но мне нужен сейчас совсем другой ответ.

– Зачем вы приехали? Чтобы в который раз попытаться убедить меня, что я заблуждаюсь? Говорите что хотите, словами ничего не поправить. Мне не по себе.

– Поэтому я и приехал. Я давно вижу, что с вами творится, но только теперь наступил подходящий момент, чтобы действовать. – Говоря это, Ж. вертит в руках взятую со стола грушу. – Прежде вы не были к тому готовы, а если бы наш разговор состоялся позже, плод уже начал бы гнить. – Ж. с наслаждением откусывает от спелой груши. – Чудесно! В самый раз.

– Меня изводят сомнения. Моя вера не крепка, – продолжаю я.

– Это хорошо. Сомнения побуждают нас двигаться вперед.

Ж., как всегда, говорит образно и убедительно, но сегодня его ответы меня не воодушевляют.

– Могу сказать, что вы чувствуете, – произносит Ж. – Вам кажется, что новые знания в вас не укоренились, а ваша способность проникать в незримый мир не оставляет следа в душе. И порой все это представляется вам не более чем фантазией, с помощью которой люди пытаются побороть страх смерти.

Но мои сомнения куда глубже: они касаются веры. По-настоящему я убежден лишь в одном: духовный мир существует, и он оказывает влияние на мир, в котором мы живем. Все остальное – священные тексты, молитвы, практики, ритуалы – кажется мне бессмыслицей, неспособной ни на что повлиять.

– А теперь я расскажу вам, что сам когда-то чувствовал, – говорит Ж. – В юности у меня кружилась голова от открывавшихся возможностей, и я был полон решимости воспользоваться каждой из них. Но когда я женился, мне пришлось выбрать единственный путь, чтобы обеспечить достойную жизнь любимой женщине и нашим детям. В сорок пять, когда я достиг всего, чего хотел, а дети выросли и выпорхнули из гнезда, мне стало казаться, что ничего нового в моей жизни уже не будет. Именно тогда начались мои духовные поиски. Будучи человеком ответственным, я взялся за дело со всей серьезностью.