|
Курил, улыбался, молчал, медленно приговаривая: «И не надо рассказывать… Знаю, всё знаю». «Было что-то в Александре Александровиче, — вспоминает Белый, — столь пленительное и уютное, что часами хотелось сидеть с ним; в лукавой улыбке, в усталых глазах (я впервые заметил усталость в глазах у него в Петербурге), в немом разговоре, прерываемом затяжкою папиросы, мне чудилось приглашение к отдыху». Иногда Блок уводил своего друга гулять по переулкам Петербургской стороны: Белый узнал их впоследствии в стихах «Нечаянной радости»: заборы, набережная Невы, красная полоса заката, черные галки, рабочие, возвращающиеся с фабрики. Блок говорил: «Знаешь, здесь как-то так… очень грустно. Совсем захудалая жизнь». События 1904–1905 годов пробудили в нем острую внимательность к действительности, горькое сочувствие к обездоленному люду. В сборнике «Нечаянная радость» целый цикл стихотворений посвящен теме «города».
В январе 1905 года под редакцией Булгакова и Бердяева стал выходить ежемесячный журнал «Вопросы жизни». Блок в нем сотрудничал. «Теперь я имею возможность, — сообщает он отцу, — работать у них много— писать рецензии, иногда статьи о поэтах и помещать стихи. Пишу очень много рецензий о самых разнообразных книгах, преимущественно о беллетристике и историко-литературные». Но сотрудничество Блока в «Вопросах жизни» продолжалось недолго, в августе оно уже прекратилось: журнал с трудом просуществовал до конца 1905 года. Первые литературно-критические заметки Блока появились в 1903 году в «Новом пути». Это были робкие ученические заметки, туманные впечатления, лирика. В 1905 году стиль его критической прозы становится проще и крепче: в этом году он рождается как прозаик. Из 18 рецензий и статей, написанных для «Вопросов жизни», «Искусства» и «Золотого руна», примечательны две статьи о Бальмонте и большая статья о Вячеславе Иванове. У Блока— безошибочное чувство поэтической подлинности, отвращение к претенциозной «красивости» и презрение ко всякому «декадентскому шарлатанству». Его слог еще не вполне свободен от лирического импрессионизма, но оценки его всегда верны. В 1905 году Блок закончил свое кандидатское сочинение «Болотов и Новиков», заслужившее похвальный отзыв профессора Шляпкина. Автор отклоняет предложение своего учителя подготовить эту работу к печати, считая ее компилятивной. «Болотов и Новиков» были напечатаны впервые в посмертном собрании сочинений Блока в 1932 году — по черновой рукописи. Чистовую И. А. Шляпкин затерял. Зачетное сочинение Блока, написанное на основании подлинных и малоизвестных мемуаров, освещающих историю русского масонства, и сейчас не потеряло своего интереса. 28 марта Блок пишет своему отцу о своей литературной жизни. «Встречи с разнообразными людьми учащаются. Кружок Мережковского стал менее самодовлеющим. Много приехало в последнее время и из России (в противоположность Петербургу). И все-таки, ближайшими людьми остаются Сергей Соловьев, Борис Николаевич Бугаев (Андрей Белый) и Евгений Павлович Иванов (из „Нового пути“). Роль „фона“ близости играют до сих пор в большой степени Мережковские, злостно ненавидимые почти всеми за то или за другое. Правда, в этом они часто виноваты сами (особенно З. Н. Гиппиус), но замены их я не предвижу, и долго не дождешься других, которые так же прошумят, как они (в своей сфере — теорий великолепных, часто почти нелепых, всегда талантливых, всегда мозолящих глаза светским и духовным лицам)». Далее он заявляет, что никакого декадентства в России больше нет; что остатки его ютятся где-то в Москве: это — бездарные «грифенята» и гимназисты, много и скучно говорящие на собраниях о черных лилиях. |
