«Темные, дьявольские силы» «ведут ночные хороводы» на путях и распутьях России:

Лицо блоковской «Руси» рождается не из русских былин, песен и сказок, а из народной магии заговоров и заклинаний — и эта магия бросает на него темный свет демонизма.

11 ноября 1906 года Блок закончил свою третью лирическую драму «Незнакомка». Первоначально она была озаглавлена «Три видения». Поэт читал ее нескольким друзьям. 19 ноября он сообщает матери: «Третьего дня понравилась „Незнакомка“ Тане (Татьяна Николаевна Гиппиус), Жене (Е. П. Иванов), Кузнецову и Чулкову».

Во втором издании «Нечаянной Радости» к стихотворению «Незнакомка» сделано следующее примечание: «Развитие темы этого и смежных стихотворений в лирической драме того же имени». Первоначально эпиграфом к драме стояло четверостишие:

В сборнике «Нечаянная Радость» можно выделить цикл из пяти стихотворений, посвященных теме «Незнакомка». Они построены на раскрытии метафоры: незнакомка— падучая звезда. В знаменитых строфах «По вечерам, над ресторанами» это таинственное событие подготовляется. Встретив неизвестную женщину в ресторане, поэт взволнован загадочностью и знакомостью ее странного образа («И странной близостью закованный»). Он смутно, как во сне («Иль это только снится мне?»), вспоминает другую реальность, другой очарованный мир… «Чье-то солнце» ему вручено, «глухие тайны» ему поручены; пространство разорвано: вот уже исчезли стены ресторана, и ее синие очи цветут на дальнем берегу. В следующем стихотворении тема ресторанной встречи варьируется: образ Незнакомки становится отчетливее:

Впервые вводится уподобление Ее — звезде.

В неземной музыке, несущей ее на своей волне, окружающая пошлость приобретает таинственную глубину. Потрясенный, разорванный между двумя мирами, поэт вопрошает Незнакомку:

В трех смежных стихотворениях метафора: женщина-звезда выходит из тумана сравнений, сходства, уподоблений и поднимается до победного тождества. Незнакомка — не есть женщина, похожая на звезду: она — звезда. Это — ее прошлое: она сверкала в небе и упала на землю огненной кометой. И в этом ее «глухая тайна», отгаданная ясновидцем-поэтом.

В стихотворении «Там в ночной завывающей стуже» он видит ее лицо «в поле звезд». Во вьюжных трелях, под бубен метели она летит кометой, «звезды светлые шлейфом влача». И стихотворение заканчивается:

Эмпирический образ ее (женщина в ресторане) утонул в раскрывшейся звездной бездне; длинный шлейф черного платья — хвост кометы, окутанный звездами.

Еще торжественней, еще великолепней раскрывается ее небесное происхождение в следующей пьесе:

Своей рукой, «узкой, белой, странной» (сравните: «И в кольцах узкая рука»), она дает ему факел-кубок; он расплеснется по небу Млечным Путем, и— тогда Она взойдет над пустыней «шлейф кометы развернуть». Реализация метафоры (Женщина— звезда) не есть поглощение одного элемента другим. Незнакомка— одновременно и одинаково реально и женщина на земле, и звезда в небе. В этом тождестве противоречий — чудо поэзии, вершина романтического искусства… Комета, плывущая Млечным Путем, скрытая в грозовых тучах, сияет «синим, синим, синим взором», протягивает узкую белую руку, влачит забрызганный звездами шлейф.

В последнем стихотворении цикла космическая природа Незнакомки показана в мифе о падении прекрасной звезды. Цикл поэтического творчества завершен: преображение мира проходит три священных ступени: уподобление, метафору и миф.

Поэт обращается к женщине, случайно встреченной на улице:

Но и теперь, «в неосвещенных воротах», взор ее столь же светел, как был когда-то «в туманных высотах»; и так же проходит он по темной улице.