Не сказала бы она это, пожалуй, меня бы убили еще на улице. Хотя навык, все же, не в откате. И я могу один раз погибнуть.

Только дело было в следующем… она, я не знаю, как, но чувствовала, что я связан с темной душой. С демонами. И в отличие от Саурона, она знала, что это значит. И я ей нужен был как проводник. Проводник в город этого выродка.

И просто так меня не отпустят. А значит…

Маша вышла по команде «фас», закрутила над головой огненной плетью, а в это время, с десяток мертвецов лишились головы. Мы прорывались до ворот то и дело, разбивая оппонентов подчистую, пользуясь «случаем» солнца. И кажется, теперь я понял, почему ночью ко мне в комнату никто не пришел.

Любой нежити нужно приглашение. А Анна, очевидно, сама тут ничего не строила, и когда я заселился, эта комната стала моей! Вот так судьба все-таки не курва!

* * *

Пробиться до ворот получилось с трудом. На моем счету было с полсотни мертвых ходячих, которые пытались восстановиться по велению руки Анны, которая медленно, но все же преследовала нас, а Маша все это время — зажигала.

Да, запах паленой гнили был несравним ни с чем, но я не жаловался. Попытка слинять отсюда была заточена на успех, как и недальновидность этого алхимика. И даже, несмотря на то что ее «мертвых» было слишком много по всем меркам и канонам, на мое счастье — солнце — было их табу. Не давало полностью функционировать, пускай они и не распадались на куски при солнечном свете, но собраться — было чем-то нереальным. Старуха тратила неимоверные силы, заставляя медленных атаковать меня.

Тратила уйму нервов на преследование. Тратила все и высыхала.

Когда мы пробились к дубовым воротам и следом, нашли углубление, тонко напоминающее дверь, Маша сделала поджог. Не сделала, а совершила.

И под вопли старухи забор начал гореть. А с ним и воины мертвецы на заборе.

Все дымило, воняло, горело… и в этом аду я был самой яркой личностью, особенно когда начал контролировать кровь. Правда, ее здесь было немного и уже, увы, она была… старой, но, когда стрелы, а точнее, иглы, начали пробивать головы, старуха поплелась прочь. Опасаясь, что следующей станет она.

Врата разрушились спустя два часа, как от нас отступили, подарив путь к отходу, и уже там, будучи, как я считал в безопасности.

Но за воротами были эльфы. Злые, недовольные… и среди них были темные эльфы. Вот тут я понял, что просчитался.

Когда меня взяли в кольцо, я уже был пуст наполовину.

— Скажите мне, уважаемые, вы что, на ночь из города уходите?

Молчание было ответом. И та самая, темная, которая со мной говорила в таверне, растолкала эльфов, замерев передо мной.

— Много трупов уничтожил?

— Достаточно, чтобы выйти из города.

Она в ответ улыбнулась, сощурилась и прошептала.

— Моих здесь всего десять. Светлые — ослаблены, но все еще противники. Если ты сможешь взять на себя хотя бы пять-шесть противников, у нас будет шанс уйти отсюда с наименьшими потерями.

Я не понимал, с какой стати она мне помогла. В моей голове заговорила Полина, причем она делала это моими устами. Своим голосом. Это было слишком странно даже для меня.

Эльфы замерли. Вытянули лица и посмотрели на меня с вопиющим ужасом. Я же, повторил это еще раз.

Сражаться пришлось лишь с двадцаткой особо одаренных, которых мы вырезали весьма быстро. Остальные, сидели на земле с ужасом глядя на меня.

Я не понимал, в чем дело и что случилось, и когда мы отошли от ворот, добивая «мертвые» тела так, чтобы они уже не поднялись, парочка темных подошла ко мне и поклонилась.

Почет, о котором они говорили, относился к Полине, а не ко мне.