Меня охватила теплая истома. Я не выдумала Алестри. Только она могла лететь за мной галопом, опережая свет. Только она могла войти в мою жизнь, спустившись со звезд. Я замолчала, чтобы поплакать в тишине. Я, маленькая, жаждущая отомстить девочка, сирота, прошедшая всю степь, чтобы стать амазонкой, я, отдыхавшая от кровавых битв, сочиняя легенду об Алестри, обрела счастье, которого не искала: воительница решила разделить со мной горести и надежды.

Я потеряю ее! Как Салимбу, Талаксию, Танкиасис, как тех девочек, которых я любила в детстве, как племена, дававшие мне приют. Она исчезнет, умрет.

В степи красота живет очень недолго. Встретившиеся мне на пути жизни становятся падающими звездами, оставляющими за собой след на темном небе. Я осушила слезы и свернулась клубочком. Во сне я услышала голос Танкиасис. Она напевала: «Ты разрушаешь себя, когда упорствуешь, ища добро во зле. Ответь на зло— и превратишь его в добро. Ответишь на добро — и оно станет злом».

Начинался новый день. Ко мне возвращалась сила. Я не стану думать ни о горести неизбежною расставания, ни о том дне, когда стрелы пронзят сердце любимого существа: мы соединимся и вместе переживем безумие нашей встречи.

Но Алестри — мужчина! Я убежала — мной овладели печаль, гнев и отчаяние, я готова была скакать до самого океана, но меня остановила река. Река для амазонок — символ бога. Мой бог решил испытать меня, ибо величайшее благо приходит через злейшее зло. Я должна любить Алестри, несмотря на тело, я должна отдаться, не думая, сколько времени нам отпущено. Любить труднее, чем воевать. Чтобы любить, нужно победить прошлое с его тайнами и неудачами.

Меня поразила молния — сильнее тех, что бьют в землю летом, в грозу. Я задрожала, у меня перехватило дыхание. Ни одна женщина не смогла бы противиться огню души-воительницы, живущей в мужском теле. За страдания, которые она мне причиняла, я любила ее еще сильнее. Царица амазонок Талестрия черпает силу в боли, ее свет разгорается еще ярче — красный снаружи и желтый в сердце.

Многие мужчины лишились головы, не успев даже коснуться меня. Мужчина по имени Алестри не испытывал страха. Он прижимал меня к себе. Его руки ласкали меня, добираясь до мозга костей, я ласкала его, и он стонал. Мы любили друг друга снова и снова, мы ослепли и оглохли, его семя смешалось с моей кровью, а мой сок проник ему в голову.

Я была обнажена. Он смотрел на мое покрытое шрамами тело. Прикоснулся к ране, вплавленной в левую грудь. Я вздрогнула. Он схватил меня за ногу, повалил, придавил к земле своим телом.

Алестри долго что-то говорил, я не понимала ни слова, но он без конца повторял имя Александр, и я похолодела от предчувствия.

Ты — Александр? — спросила я на языке персов.

Его глаза зажглись от радости — он тоже говорил по-персидски. Его голос на этом языке звучал еще торжественнее.

— Мы не знаем друг друга, — говорил он. — Но мы знакомы с незапамятных времен. Не стоит терять время. Годы, прожитые без тебя, прошли впустую. Нет нужды в обольщении — я ненавижу обольщение. Не будем давать клятвы — я ненавижу клятвы, люди всегда их нарушают. Никаких ритуалов — им несть числа в моей жизни. И никаких речей — я ненавижу слова, которые успел произнести. Вокруг нас нет царедворцев, никто нас не видит. Я отдаю себя тебе. Ты принадлежишь мне. Мое царство теперь твое, Алестрия. Это залог моей любви.

Я отвернулась, не в силах произнести ни звука.