Консилиум врачей решил, что у цесаревича острый ревматизм. И только один итальянский доктор высказал предположение, что у больного происходит воспалительный процесс в области позвоночника. Впоследствии оказалось, что именно этот диагноз был верным.

Цесаревичу делали массаж, но это не приносило заметного облегчения. Николай двигался с трудом. Боясь возобновления острых болей, он почти никогда не выпрямлялся и ходил сгорбившись.

В декабре 1864 года из Флоренции цесаревич отправился обратно в Ниццу. Здесь ему становилось все хуже и хуже. В январе 1865 года знаменитейшие французские медики провели очередной консилиум. Они определили причину болезни как последствие сильной простуды и предписали цесаревичу оставаться пока в Ницце.

В те февральские дни Александр Александрович писал брату Николаю:

«Милый брат Никса, благодарю тебя очень за твое милое письмо, полученное на той неделе. Прости, что не отвечал тогда же, но я писал Мамá…

Потом пост, покаяние, вспоминание всех грехов на исповеди и потом чудная минута причащения. Милый мой друг, при этом случае прошу у тебя от всего сердца прощения, если я когда-нибудь причиню тебе какое-нибудь огорчение. Надеюсь, что мы не имеем ничего дурного друг к другу, и я одного прошу у Бога — это то, чтобы мы всегда оставались в тех отношениях друг к другу, как прежде и в настоящую минуту. Не говорю о том, как я сожалею, что мы должны только мысленно обняться, а не на деле…

Грустно, очень грустно будет говеть в разлуке с душкой Ма, с тобой, милый мой друг, с маленькими, как вас будет недоставать в нашей милой церкви. Вспомни обо мне, когда будут петь «Ныне силы небесные с нами невидимо служат» Когда это поют, я готов плакать как ребенок, так на меня действует этот напев. Когда слышишь эту песню, невозможно, чтобы не пришло желание достойно причаститься.

Итак, еще раз прости меня, милый брат, за все. Целую тебя крепко, Мамá, сестру и братьев тоже. Непременно буду писать Мамá завтра в понедельник по почте. Твой друг и брат Саша».

Между тем силы цесаревича слабели с каждым днем. В марте 1865 года врачи пришли к заключению, что ухудшение происходит от приморского климата. Наследника решили перевезти в отдаленную от моря виллу, рядом с виллой императрицы. В отношении диагноза и реального состояния Николая Александровича были дезориентированы все.

31 марта 1865 года великий князь Александр Александрович писал цесаревичу из Петербурга в Ниццу:

«Милый брат Никса! Давно что-то не получал я от тебя писем… Грустно будет завтра причащаться, так нас мало. Ты знаешь, что мы едем с Папá в Баден, где встретимся с душкой Ма, и я надеюсь познакомиться с твоею Минни. Жаль, если ты не сможешь приехать тоже в Баден. Но я все-таки надеюсь тебя увидеть и приехать к тебе, где бы ты ни был. Но я надеюсь, что это произойдет в Бадене! Но прежде всего надо тебе хорошенько подлечиться, чтобы зараз кончить с этой несносной болезнью. Потом будет хуже, если ты теперь не отделаешься от нее. Все, что я теперь желаю, чтобы Бог тебя подкрепил терпением, потому что я очень хорошо понимаю, как тебя тянет к твоей невесте. Но так как это в твоем теперешнем положении невозможно и думать — ехать на север, то я надеюсь, что ты перенесешь эту неприятность с полным терпением.

Теперь позволь мне поздравить тебя с наступающей Пасхой и мысленно поцеловать тебя трижды. Надеюсь, что на будущий год мы проведем этот великий праздник веселее, чем этот год. Поздравляю тоже всех твоих спутников. Прощай, милый душка Никса, обнимаю тебя что есть мочи, и так я надеюсь, что до свиданья, но где не знаю. Твой брат и друг Саша».

В конце марта — начале апреля появились настолько угрожающие симптомы, что 4 апреля из Ниццы в Санкт-Петербург отправили телеграмму с просьбой срочно приехать.